чего желает моя душа теперь - узнать то, о чем ты говоришь мне, дорогой друг, и я не хочу отвлекаться от этого.

- Я научу тебя всей мудрости, какая мне открыта, - ответил Финнан, - но сначала я должен узнать больше о тебе, понять, кто ты. Расскажи мне о своем прошлом, друг мой, ибо человек - это его прошлое, и нельзя узнать человека, не ведая его.

Но Туан не отступал:

- Оставим прошлое в покое - ведь забвение нужно человеку порой не меньше, чем память.

- Сын мой, - сказал ему Финнан, - все, что было когда-то, творилось во славу Божию, и нельзя обрести мудрость, не исповедовав дела свои. Ибо душа должна помнить путь, которым она следовала, и если он был праведен, не сворачивать с него - а если это не так, ей нужно покаяться в своих прегрешениях. Расскажи мне сначала, из какого ты рода и как случилось тебе поселиться в этой земле - я выслушаю тебя, и потом буду судить твои поступки и твою душу.

Туан покорно ответил ему:

- Мое имя Туан, сын Кариля из рода Мюредака Красная Шея, и эти земли я унаследовал от отца.

Святой отец с сочувствием кивнул:

- Я не настолько хорошо разбираюсь в родословных жителей Ульстера, как следовало бы, но кое-что все-таки знаю. Сам я родом из Лейнстера.

- Мои предки жили очень давно... - произнес в нерешительности Туан.

Финнан воспринял его слова с вниманием и интересом:

- Я тоже происхожу из древнего рода, - сказал он.

Его собеседник продолжал:

- Мое имя также Туан, сын Старна из рода Сэры, чьим братом был Варфоломей.

- Но разве это возможно? - произнес в изумлении Финнан. - Ты, верно, ошибаешься, ведь у одного человека не может быть двух родословных!

- Верно, - ответил в задумчивости Туан, - но каждая из этих родословных моя.

- Я этого не понимаю, - решительно сказал Финнан.

- Сейчас мое имя Туан Маккариль, но в древние времена меня звали Туан МакСтарн МакСэра.

- Брат Варфоломея, - изумился святой отец.

- Да, такова моя родословная, - ответил Туан.

- Но Варфоломей приплыл в Ирландию после Великого потопа, - в недоверии произнес Финнан.

- Я приплыл вместе с ним, - кротко ответил Туан.

Святой отец отпрянул и замер в оцепенении, не сводя с Туана глаз; он чувствовал, как кровь стынет в его жилах, и волосы на голове шевелятся от ужаса.

Глава IV

Но Финнан был не из тех, кем долго владеет страх. Он вспомнил о том, что Господь велик и никто не знает путей Его, и страх оставил его, и он вновь обрел спокойствие.

Финнан любил Бога и Ирландию, и всякому, кто мог поведать ему об этом что-то, чего он не знал прежде, он дарил все внимание своего ума и все сочувствие своего сердца.

- О чудесах говоришь ты, - сказал Финнан. - Поведай мне все, что ты знаешь, друг мой.

- О чем поведать мне? - спросил Туан покорно.

- Расскажи мне о том, какова была Ирландия в начале времен, и каков был Варфоломей, чьим отцом был сын Ноя.

- Черты его почти стерлись из моей памяти, - сказал Туан. - Он был длиннобород и широкоплеч, прекрасен обликом, и дела его были славны.

- Продолжай, друг мой, - сказал Финнан.

- Он приплыл в Ирландию на корабле. Вместе с ним были двадцать четыре мужа и двадцать четыре женщины. Но прежде них нога человека не ступала на остров, и ни одна человеческая душа не обитала в Западных землях. Когда мы приблизились к берегу, перед нами был один лишь вековой лес, тянувшийся от края и до края, куда ни обрати взгляд, и из леса доносилось пение птиц. Солнце согревало землю, и для наших усталых от моря глаз, и для слуха, привыкшего внимать лишь шуму ветра, страна, в которую мы вступали, была подобна Раю.

Мы сошли на сушу и услышали шум воды - река стремила свой поток из-под сумрачных сводов леса. Направив свой путь вдоль ее берега, мы вышли на поляну - лучи солнца озаряли ее и дарили земле тепло. В том месте Варфоломей и спутники его остановились и основали поселение.

В реках Эйре водилась рыба, и звери обитали в ее чащах. Дикие, тихие и ужасные создания населяли ее поля и леса; существа, сквозь которых можно было видеть - сквозь которых можно было пройти... Долго жили мы, не ведая забот, и в лесах плодились медведи, волки, барсуки, кабаны и олени.

От сорока восьми жен и мужей, что прибыли с Варфоломеем, со временем произошел великий народ числом пять тысяч человек, и жили они вместе в любви и согласии, хотя у них не было рассудка.

- Не было рассудка!.. - в изумлении повторил Финнан.

- Им не был нужен рассудок, - сказал Туан.

- Я слышал, что таковы были первые люди, - произнес Финнан. - Продолжай, друг мой.

- Но однажды, внезапно, как порыв ветра, между вечером одного дня и утром другого, все люди были охвачены болезнью, от которой раздувался желудок и синела кожа. И к исходу седьмого дня весь народ Варфоломея погиб; в живых остался один лишь человек.

- Ибо всегда один человек бывает спасен, - задумчиво произнес Финнан.

- И этот человек - я, - подтвердил его собеседник.

Туан провел ладонью по лбу и обратился в мыслях своих к тому, что было многие века назад - к началу мира и первым дням Эйре. И Финнан, чья кровь вновь стыла в жилах, а волосы шевелились от ужаса, обратился к прошлому вместе с ним.

Глава V

- Продолжай, друг мой, - прошептал Финнан.

- Я был один, - сказал Туан. - Я был так одинок, что пугался собственной тени. Я был так одинок, что шорох крыльев птицы, или скрип ветки, намокшей от росы, пугали меня, и я дрожал как кролик, что в страхе забивается в нору.

Лесные звери учуяли меня - а я знал, что остался один. Они крались за мной на мягких лапах и рычали, когда я оборачивался; серые волки с длинными, красными языками и глазами, горящими как уголья, загнали меня на скалу. Не было зверя столь слабого, что не мог бы охотиться на меня - и столь робкого, что не мог бы бросить мне вызов.

Так жил я дважды по десять лет и еще два года, научившись всему, что знают звери - и позабыв все, что знает человек.

Я умел идти, крадучись, подобно любому из них; я мог бежать без устали. Я умел быть незаметным и терпеливым, подобно дикой кошке, притаившейся в зарослях. Во сне я мог учуять врага, и вмиг пробудившись, наброситься на него, выпустив когти. Я научился лаять и рычать, скрежетать зубами и рвать ими в клочья.

- Продолжай, дорогой друг, - сказал Финнан. - Ты обретешь покой в Господе.

- По окончании того срока, - сказал Туан, - Немед, сын Агномена, пришел в Ирландию. Он и люди его приплыли на тридцати четырех ладьях, и на каждой было по тридцать мужчин и тридцать женщин.

- Я слышал об этом, - сказал Финнан.

- Мое сердце забилось от радости, когда я увидел великий флот, огибавший остров. Я направился вслед за ним по берегу вдоль каменистых утесов, прыгая со скалы на скалу, словно горный козел, покуда