руками, согревается.

СЕРГЕЙ (поёт). О налейте же мне водки! Наливайте наконец! А иначе, обещаю вам, наступает мне… (Хохочет). Полторашечку, полторашечку, полторашечку!!! Ну, дай, дай согреться, надо, ну?!

ЕВГЕНИЙ (рисует). Нельзя. Надо заработать.

СЕРГЕЙ. Я простыну!

ЕВГЕНИЙ. Не простынешь. Возьми полотенце и потри себя хорошенько — это очень полезно, говорят, после холодного душа…

СЕРГЕЙ. У меня нету полотенца. Дай мне водки!

ЕВГЕНИЙ. Возьми моё полотенце. Потрись. Ты молодой, у тебя много крови. Попрыгай, побегай, без водки согреешься… Побегай, побегай! А то я знаю, потом всё превратится в пьянку… Вот полотенце, на. (Пауза). Что?

СЕРГЕЙ. Ты вообще всасываешь?

ЕВГЕНИЙ. Что? Оно чистое.

СЕРГЕЙ. Простой ты парень, Жека, без затей… Ты что, а? Я брезгую, понимаешь? Брез-гу-ю. Я брезгливый ужасно. Не вник?

ЕВГЕНИЙ. Да оно из стирки. Почему, не понял?

СЕРГЕЙ. Да потому что потому! Пристал! (Пауза). Это же твоё полотенце? Твоё. Надо соблюдать гигиену, если уж ты не понимаешь других слов…

Пауза. Евгений смотрит на озеро, молчит.

ЕВГЕНИЙ. А, ну да, конечно. У меня же тубик, забыл.

СЕРГЕЙ. Да чё ты заобижался? Ну я брезгливый, я не могу и всё.

ЕВГЕНИЙ. Да нет, никто не обижается. Ясно. Правильно. Нормалды. Ты прав. Но мне, скажем, было бы, к примеру, приятно, если бы ты — ну, здоровый и сильный парень, ну, красивый очень такой парень — если бы ты вытерся моим полотенцем…

СЕРГЕЙ. Всё, замяли, хорош. Простой, как грабли! Ему приятно. Туда-сюда-обратно тебе и мне приятно. Остань. Обсохну. Извращенец какой-то старый, ей-Богу! Женское бельё любит… (Хохочет).

ЕВГЕНИЙ. Ну, правильно, рассказал ему, он теперь всем растрепет…

СЕРГЕЙ. Ой, да сильно мне надо про тебя с кем-то сплетничать…

Делает какие-то физзарядочные упражнения.

У меня бутербродики есть, с колбаской, с огурчиками, с ветчинкой… Вкусныииии! А?

ЕВГЕНИЙ. Водка будет к вечеру. Я сказал — точка.

СЕРГЕЙ. Жадина, говядина, солёный огурец, на полу валяется, долбаный конец!

ЕВГЕНИЙ. Можешь материть — не получишь. Надо работать. Мы чего приехали? Надо поймать его, этот день… Ты видишь, что вокруг? Поймать, остановить…

СЕРГЕЙ. Ага, поймать, остановить. Сильно надо. Ещё миллион таких будет. Не умеешь ты, Жека, наслаждаться прелестями жизни! От того и кашляешь, подохнешь, закопают тебя за оградой кладбища на четыре метра, чтоб не вонял!

ЕВГЕНИЙ (у этюдника). Я сказал — не получишь. (Пауза). Как же она так тебя собирала, что забыла полотенце положить. Бутерброды — не забыла… Видно, очень любит тебя.

СЕРГЕЙ. Очень. Очень. Без-ум-но. Не завидуй. (Хохочет.)

ЕВГЕНИЙ. Одевайся, простынешь.

СЕРГЕЙ. Нетушки. Я так буду обсыхать. Спасибочки. Если я оденусь, то никто не увидит и не оценит мои изумительные новенькие плавочки в синий горошечек по белому полюшку! А мне позарез надо, чтобы их оценили.

ЕВГЕНИЙ. Я оценил.

СЕРГЕЙ. Ты несчитов!

ЕВГЕНИЙ. Здесь больше никого нет.

СЕРГЕЙ. А вдруг появится?

ЕВГЕНИЙ. Никто не появится.

СЕРГЕЙ. А вдруг? Они выходят на берег и вдруг видят меня: красавца в плавочках! И поражаются всему сразу вместе, в комплексе: и мне, и этому прекрасному озеру, и тому, как я вписываюсь в эту великолепную картину!

Прыгает на одной ноге, приложив к уху ладонь, бормочет:

Мышка, мышка, вылей воду, на зеленую колоду! В детстве, когда купались, вода попадала в уши, надо было обязательно попрыгать, так вот приложить к уху ладонь и сказать: «Мышка, мышка, вылей воду, на зеленую колоду!»

ЕВГЕНИЙ. Зелёная колода. Бред.

СЕРГЕЙ (хохочет). А вот не бред. Водички в моих ушках маленьких нет уже! А ты — зелёная колода, понял? Спасибо тебе, мышка!

Прыгает по берегу, веселится.

Евгений вдруг отложил кисть, вытер руки о платок, кашляет. Идёт на Сергея, широко расставив в стороны руки.

ЕВГЕНИЙ (тихо). Я так и знал. Я так и знал… Так и знал… Иди ко мне, Серёжа…

СЕРГЕЙ (отступает к воде, машет ладонями). Хорошо, хорошо, Жека… Спокуха, главное. Всё нормалды. Я знаю. Ты уже три раза хвалил мои плавочки. Ты без меня немножко принял, гляжу, да? Ну, нормалды. Белочка начинается? И меня хвалил, и моё красивое тело… Не двигаться, Жека… Тебя что-то другое заинтересовало, да? То, что в моих плавочках? Нет, Жека, вижу, ты не импотент, но и я, крендель, не по твоему вопросу, извини, стоп, стоп!

Евгений и Сергей дошли почти до воды. Евгений всё так же рукой показывает на бедро Сергея, а Сергей перепугано отступает в озеро.

ЕВГЕНИЙ. Не двигайся, кому сказал?! На ноге — две пиявки. Стой, ну? Их надо отрывать потихоньку, а то кровь потом не остановишь, не трогай их!

СЕРГЕЙ (визжит). Где?! Где?! Эти?! Суки! Ай! Когда они успели?! Я пять минут был в воде! Ай! Суки! Ай!

Срывает с внутренней стороны бедра, присосавшихся почти в паху, двух пиявок. Вертится на месте, визжит.

Больно, больно, больно, суки-и-и-и-и!!

ЕВГЕНИЙ. Зачем ты их оторвал, идиотина?!

СЕРГЕЙ (кричит). Отвали! Нельзя было в другое место поехать, сюда надо было, на этот сифилис притащить, чмо! А вдруг они заразу какую в меня внесли, инфекцию, а?! Фу, говно какое, гадость, мерзость, пиявки, гадость, ёкарный, фу, фу, фу!!!! Зараза, говно, говно, кровь идёт, кровь теперь хлещет!

Прыгает и вертится, хнычет, как ребенок.

ЕВГЕНИЙ. Надо остановить кровь…

СЕРГЕЙ. Есть у тебя одеколон? Дай! Нет, водки, водки, дай, надо прижечь это место, потереть, всё пройдет! Дай, ну?!

ЕВГЕНИЙ. Не поможет. Теперь час или два будет бежать кровь.

СЕРГЕЙ. Мама, мамочка моя, я боюсь, боюсь! Гадость какая, фу, фу, фу! Мне на электричку надо срочно, в больницу, срочно, срочно…

ЕВГЕНИЙ. Электричку ждать полтора часа. Ну, что ты, как баба, разнылся?

СЕРГЕЙ. Ага, баба! Тебе бы так! Ну, смотри, смотри, как хлещет?! Господи, какой ужас, как страшно, как я боюсь, Господи!

Сергей ладонями растирает кровь по ногам, пачкает руки, живот, плечи, лицо в крови. Рыдает.

Я от запаха крови падаю в обморок! Я не могу дышать! Я с детства боюсь! Я не привык, я не могу! Мне плохо! Я умру сейчас. Ну, помоги мне ты, жопа?! Помоги мне! Ну, дай водки скорее, поможет, прижечь надо, ну, дай, дай?!

ЕВГЕНИЙ. Я говорю: не поможет. У меня уже было такое. Бесполезно. Не поможет. Они кусали меня уже. Не поможет!

СЕРГЕЙ. Блядь, ну что ты встал, как истукан, помоги хоть чем-нибудь тогда, хоть чем-нибудь помоги тогда, ты видишь, что я умираю или нет?! Стоит, блин! Помоги, ну?!

Плачет, размазывает слезы и кровь.

Господи, сколько кровищи… Она