Копнешь язык — и услышишь нередко
Отзвуки чуждых фраз,
Семью копнешь — и увидишь предка
Непостижимых рас.
Здесь уж не только летопись Крыма — Тут его вся душа. Узнай в полукруглых бровях караима Половца из Сиваша, Найди в рыжеватом крымском еврее Гота, истлевшего тут, — И вникнешь в то, что всего мудрее Изменчивостью зовут.
Она говорит языком столетий, Что жизнь не терпит границ, Что расам вокруг своего наследья Изгородь не сохранить, Что даже за спесью своей броненосной Не обособлен народ, А судьбы народа не в лепке носа, не в том, как очерчен рот, Об этом твердит обомшелая дата Любых горделивых плит. Но вот в кургане царя Митридата С биноклем засел замполит.
Вокруг за тонной взрывается тонна, Над ней огневой ураган, На ухом черного телефона Слушает царский курсант; Откуда-то голос девический чистый Россию к трубке зовет: — Сегодня германские коммунисты К вам приведут взвод, — В ответ произносит говор московский: — отлично, благодарим, и вот уже новой чертой философской обогатился Крым.
Исчезли и скифы, и гунны, и готы, Как все, кто жил для себя; Сгниют по дотам фашистские роты, клыками землю свербя, но над курганом фашиста и скифа, над щепками их древка подхвачено ветром и будет живо знамя большевика.
Страна советов! Ясна твоя тайна: Ты быт превратила в путь! Ты стала, отчизна моя, не случайно Навек свободна от пут — Твой гений, себя грядущему отдав, Обрел над будущим власть, Недаром стая отважных народов В полет с тобой поднялась.
Пускай у одних раскосые веки, Прямые пусть у других, Но сходство одно спаяло навеки Гордые души их; Оно порождает новую расу Под дикий расистский рев, Мы те, кто трудом пролагает трассу В мир, где не будет рабов. 1945
Здесь уж не только летопись Крыма — Тут его вся душа. Узнай в полукруглых бровях караима Половца из Сиваша, Найди в рыжеватом крымском еврее Гота, истлевшего тут, — И вникнешь в то, что всего мудрее Изменчивостью зовут.
Она говорит языком столетий, Что жизнь не терпит границ, Что расам вокруг своего наследья Изгородь не сохранить, Что даже за спесью своей броненосной Не обособлен народ, А судьбы народа не в лепке носа, не в том, как очерчен рот, Об этом твердит обомшелая дата Любых горделивых плит. Но вот в кургане царя Митридата С биноклем засел замполит.
Вокруг за тонной взрывается тонна, Над ней огневой ураган, На ухом черного телефона Слушает царский курсант; Откуда-то голос девический чистый Россию к трубке зовет: — Сегодня германские коммунисты К вам приведут взвод, — В ответ произносит говор московский: — отлично, благодарим, и вот уже новой чертой философской обогатился Крым.
Исчезли и скифы, и гунны, и готы, Как все, кто жил для себя; Сгниют по дотам фашистские роты, клыками землю свербя, но над курганом фашиста и скифа, над щепками их древка подхвачено ветром и будет живо знамя большевика.
Страна советов! Ясна твоя тайна: Ты быт превратила в путь! Ты стала, отчизна моя, не случайно Навек свободна от пут — Твой гений, себя грядущему отдав, Обрел над будущим власть, Недаром стая отважных народов В полет с тобой поднялась.
Пускай у одних раскосые веки, Прямые пусть у других, Но сходство одно спаяло навеки Гордые души их; Оно порождает новую расу Под дикий расистский рев, Мы те, кто трудом пролагает трассу В мир, где не будет рабов. 1945