class="poem">
Одновременно автор резко осуждает деспотизм и царедворство, разъедающие общественную мораль и ведущие к прямым преступлениям. Суриков показывает осуждение княжеского произвола народом, чтобы усилить социальную заостренность произведения и подчеркнуть значимость даже молчаливого протеста народных масс:
Нет, не лечь на ложе брачное
Опозоренной вдове
И не быть с дружиной княжеской
И с Добрынею в родстве.
Не с весельем князя встретили
Горожане у ворот, —
Пусты улицы широкие.
Точно вымер весь народ.
Над богатым, славным Киевом
Тишь могильная стоит;
Лишь по улицам в безмолвии
Раздается стук копыт.
Потом за помощью приду
Я к Святополку с Мономахом
И половецкую орду
В глухих степях развею прахом.
Я дам родимой стороне
Покой, хотя пришлось бы мне
Лечь головой в борьбе кровавой… —
так думал правнук Ярослава.
Нет, мне та больна обида,
Мне горька истома та,
Что изменною неправдой
Голова моя взята!
Ой ты, Дон ли мой родимый!
Волга-матушка река!
Помяните добрым словом
Атамана казака!..
Что ж будет там, в неведомом мне мире,
За этой страшной, тайною чертой?
Польется ль жизнь спокойнее и шире
В пространстве светлом вечности немой?
Иль будет тьма мертвящая и эта
Немая тишь и бездна пустоты?
Ни чувств, ни слов, ни времени, ни света.
Ни мимолетной радостной мечты…