все в порядке…

– Вы, наверное, были больны? – участливо осведомился старший инвестигатор.

Лицо Тарвуда омрачилось.

– Болен? – повторил он задумчиво. – Да если хотите, это было нечто вроде болезни. Болезни роста…

– Чем же вы болели, многоуважаемый Тарвуд? – старший инвестигатор решил идти ва-банк.

Старик вздохнул.

– Вы знаете меня? – полуутвердительным тоном спросил он.

– Ну кто же в нашем мире не знает магистра Сирта Тарвуда! Вы всегда были известной личностью, благодаря вашим заслугам на поприще парапсихологии и общественной деятельности. Кроме того… – Старший инвестигатор помялся, прежде чем закончить фразу. – Кроме того, вы пропали два года назад при не совсем обычных обстоятельствах, и этот факт вызвал массу слухов и предположений… Вас ведь считали уже мертвым. Поэтому я искренне рад видеть вас в полном здравии…

– Значит, вы здесь находитесь не случайно? – догадался магистр.

– Вы правы. Я – старший инвестигатор по делу о нашем исчезновении. Все эти годы, на протяжении которых вы были неизвестно где, мы усиленно искали вас. Мы обшарили все уголки земного шара, мы мучились вопросами и предположениями, но все было безуспешно. А теперь… Теперь мне очень хотелось бы услышать от вас, что же произошло тогда, два года назад.

Старший инвестигатор умолк, потому что видел, что его собеседник растерян и даже чем-то напуган. Глаза Тарвуда бегали из стороны в сторону, лицо исказилось странной гримасой, руки дрожали…

– Нет-нет, – пробормотал старик. – Это не имеет никакого значения, поверьте!.. В конце концов, это мое личное дело, и оно никого больше не касается… Я понимаю: вам хочется, чтобы наши груды по розыску моей скромной персоны оказались не напрасными, но… но вы не имеете права!

– Вы ошибаетесь, многоуважаемый Сирт, – сухо прервал его старший инвестигатор. – Это дело касается не только вас. И, по большому счету, не только Инвестигации… Оно затрагивает безопасность и интересы всего человечества!

– Все равно! – бормотал с отчаянием бывший наставник Школы Парапсихологии. – Я ничего не могу вам сказать, ни-чего! Это никому не поможет, а значит и никому не нужно, поймите!..

Что за ерунда, с досадой подумал старший инвестигатор. Он уже начинал злиться, натолкнувшись на непонятное упрямство старика.

– А теперь выслушайте меня внимательно, – холодно сказал он, чеканя каждое слово. – Во-первых, ни один человек не имеет нравственного права скрывать какую-либо информацию от инвестигаторов или вводить их в заблуждение. А во-вторых… Вы что – думаете, вы один пропали без вести? А известно ли вам, что у Инвестигации – десятки, сотни дел о бесследных исчезновениях людей?! И нет никакой зацепки, почему и как они пропадают! Только вы можете помочь нам раскрыть эту тайну, потому что, кроме вас, никто больше не вернулся! А без вашей помощи мы – как слепые кутята и ничего не можем предотвратить, ни-че-го!

Тарвуд внезапно успокоился.

– Вы уверены, – медленно сказал он. – что мой рассказ… или как там это у вас называется – показания?.. что мои показания помогут остановить эту эпидемию?

– То есть, как? – ошарашенно спросил старший инвестигатор. Он уже ничего не понимал. – Что вы имеете в виду?

– Лично я, – продолжил невозмутимо старик, – имею большие сомнения на этот счет. Более того… Если я расскажу вам все – вы понимаете – ВСЕ! – то вы, если вы, простите, недалекий человек, просто-напросто не поверите мне, вы наверняка решите, что я свихнулся. Но это – еще полбеды… Гораздо опаснее будет, если вы воспримете мой рассказ всерьез. Во-первых, я не уверен, что вы сами удержитесь от соблазна, а во-вторых, что сможете удержать от этого соблазна других… Понимаете, психологически люди так устроены, что склонны нарушать любые запреты и табу. Запретный плод, как известно, сладок… Пытаясь превратить то, о чем я мог бы вам поведать, в запретный плод, Инвестигация неизбежно будет сеять в душах людей семена соблазна вкусить от этого плода!..

– Да перестаньте вы говорить загадками! – вскричал старший инвестигатор. – Вы просто недооцениваете людей. В наше время каждый человек – это зрелая личность, способная самостоятельно принимать любые решения и нести ответственность за свои поступки!..

– Куда же тогда, по-вашему, пропадают эти так называемые зрелые личности? – хитро прищурился Тарвуд.

Это окончательно вывело старшего инвестигатора из себя. Отбросив уже бесполезную удочку в сторону, он вскочил на ноги и, не в силах более сдерживаться, заявил:

– Знаете, кто вы такой, Сирт Тарвуд? Вы-преступник! Вашим нежеланием помочь Инвестигации вы способствуете тому, что ежедневно, а может быть, и ежечасно, на Земле пропадают люди, и лично я не уверен, что они, в отличие от вас, остаются в живых!.. Вы можете молчать и дальше, но пусть тогда на вашей совести будут жизни тех несчастных, которых потеряло и потеряет человечество! Пусть они снятся вам по ночам, и пусть отныне каждый встречный с осуждением и презрением смотрит на нас, и пусть когда-нибудь вам станет мучительно больно и стыдно за свое малодушие и эгоизм!

Старший инвестигатор повернулся, собираясь уйти, но голос магистра остановил его:

– Не торопитесь, молодой человек… Вы назвали пропавших людей несчастными. А какое право вы имеете делать столь категорический вывод? С чего вы взяли, что они несчастны? Да, если хотите знать, для них теперь такого понятия, как счастье теперь вообще не существует! '

– Что же для них существует? – устало спросил старший инвестигатор.

– Для них не существует больше ни одно человеческое понятие, ясно?

Старший инвестигатор сел прямо на траву, не чувствуя ее утренней сырости.

– Но тогда, значит… – медленно начал говорить он.

– Совершенно верно. Они – уже не люди.

– Кто же они?

И тут старик раскрылся, причем классически, в лучших, так сказать, традициях биосвязи. Пучок мощного бчоэнергетического излучения хлестнул по сознанию старшего инвестигатора, будто чья-то невидимая рука сдавила его виски. Старший инвестигатор попытался сопротивляться чужой воле, но его биоэнергетическое поле было для этого слишком слабым. В глазах у него потемнело, исчезло восприятие звука, красок, запахов и вообще окружающего мира…

Он только почувствовал, как то ли проваливается в некую бездну, то ли, наоборот, стремительно излетает куда-то ввысь, и ускорение с каждым мигом возрастает в геометрической прогресии. Тело его стало вначале легким, будто пушинка, потом совсем невесомым, как при затяжной левитации, а потом он и вовсе перестал ощущать себя… Стремительное движение вдруг сменилось необыкновенным покоем, хотя он знал, что это ощущение обманчиво и что на самом