- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (14) »
Еллин: И это всё, чем занят человек?!
Апостол: Такова наша планида — мы или строим, или рушим. Другого нам не дано.
Еллин: Человек, по-твоему, безумен?
Апостол: Когда он без Бога, конечно, червь безумия точит его. Осмотрись. Поразмысли. Вся история человечества есть история строительства и разрушения крепостей. И снова собираем камни, и снова возводим крепости. И опять осада, штурм, камни летят во все стороны. Конца и края этому нет.
Еллин: И не будет, потому что человек несовершенен, демон саморазрушения заложен в нем самом.
Апостол: Не так.
Еллин: А как?
Апостол: То, что создано Всевышним, не может быть несовершенным. Надо только не лениться и вовремя убирать разбросанные камни.
Женщина: Зачем?
Апостол: В мире много несправедливости, обиженному хочется отомстить, и если камни валяются у него под ногами, велико искушение...
Женщина: Да простится мне моя глупость, но я все-таки не понимаю, зачем их собирать?
Апостол: Сейчас я тебе объясню. Поди сюда. Видишь этот камушек?
Женщина: И что?
Апостол: Как ты думаешь? Для чего он может быть пригоден?
Женщина: Чтобы валяться в пыли.
Апостол: И он валяется, валяется, пока кто-нибудь не подберет и не убьет своего ближнего.
Женщина: Вот этой крошкой?
Апостол: Вот этой крошкой. И пока на наших тропах валяются подобные камушки, мой дух неспокоен. Господь будит меня ранними утрами и говорит — сын мой, пойди, пособирай, слишком уж много их поразбрасали, как бы не началось новое кровопролитие...
Варвар: И много тебе за это дают?
Апостол: Много не дадут, но вечность могут дать.
Еллин: Вечность — это не хлеб, вечностью не прокормишься.
Апостол: Хлеб мой — на мне.
Еллин: Что ты умеешь делать? Какое у тебя ремесло?
Апостол: Палатки. Или дорожные дома, как их называют.
Женщина: Если умеешь делать палатки, зачем тратишь время на пустое? Скоро ночь, нам негде будет укрыться.
Апостол: Долгим и трудным будет твой путь в мою палатку, жено.
Женщина: А почему он должен быть таким уж долгим и трудным? Разве ночь не сближает тех, кто днем приметили друг друга?
Апостол: Ночь сближает тела, души сближает Бог.
Женщина: Что ты хочешь этим сказать?
Апостол: Что в мои палатки сначала входят души, только потом тела.
Финикиец: О Картагена, моя Картагена...
Дак: Как жалостливо поет! Хочется бросить всё, вернуться к жене, к деткам, обнять их...
Варвар (рабу): Перестань! Вино скисает от твоей тоски...
Кифара умолкла. В наступившей тишине вершины подали голос. Низины ответили.
Дак: Корабли на горизонте! Все в пурпуре и золоте! Скиф: Морские волки, они всегда берут неожиданностью! Варвар (рабу): Давай что-нибудь повеселее, типа — ах, вчера-вчера-вчера, мы всю ночку обнимались... Ну, красотка, настал твой час! Лети! Женщина: Чтобы полететь, нужен разбег. Варвар: Ну и разбегись! Женщина: Мало места. Занесет над пропастью. Варвар (свирепо): Лети в пропасть к манам в подземелье, но раздевайся и — лети! Женщина (плача): Но что мне делать, если я не могу белым днем обнажаться! Такая вот грешница! Апостол: Не убивайся. Пока ни обнажаться, ни летать не перед кем. Варвар: Как не перед кем? На горизонте корабли! Богатейшая клиентура! Апостол: После обеда, когда лучи солнца косо скользят по волнам, море начинает отливать золотом... Варвар: Но вот Дак, видевший корабли собственными глазами! Апостол: Простите этого бедного пахаря. У него слабое зрение, а правый глаз, тот совсем темен.
Все подходят к краю пропасти, исследуя морские дали.
Еллин (после паузы): Но ты же не станешь отрицать, что вершины запросили бухту и бухта дала добро? Была перекличка. Апостол: Какая перекличка! Вой шакалов и больше ничего. Скиф: Мы, по-твоему, не видели шакалов в своей жизни?! Апостол: Во время брачных сходок у шакалов меняются голоса. Еллин: Откуда у тебя такое знание? Апостол: Из страны детства. Еллин: Где прошло твое детство? Апостол: В городе Тарсе. Среди ткачей, пиратов и горных шакалов. Еллин: Ты смог бы чем-нибудь подтвердить свои слова? Апостол: Конечно.
Сложив определенным образом ладони, издал некий вопль, похожий на тот, что доносился с гор. Ему тут же ответили — и вершины, и бухта. Глубокое уныние охватило поляну.
Дак: А скажи, добрый человек, кто тебе сказал про мои глаза? Апостол: Сам страдая зрением, я, при встрече, смотрю, у кого какие глаза. Дак: Но как ты догадался, что именно мой правый глаз темен?!.. Апостол: Ты постоянно поворачиваешь голову вправо; у тебя и плащ истерт на правом плече. Дак: Одно слово — Апостол! Скиф: Да еще рыжий. Варвар: Рыжая голова — это предвестник пожара! Апостол: Не надо обижать рыжих, которых Господь посеял довольно и среди иудеев, и среди еллинов, и в холодных краях варваров они, надо думать, водятся... Дак: Как же! Я сам, в молодости, был немного рыжеват. А потому, преславный труженик, позволь тебя обнять и назвать своим братом. Апостол: Ты братьев по волосам выбираешь? Дак: По разумности, трудолюбию и вере. Апостол: Тогда и я, ради душевности твоей, назову тебя своим братом, ибо кто душевен, тот и духовен. Дак (разломав глиняную статуэтку на две половинки): Вот, возьми. Когда будешь за Дунаем, спроси слепого пахаря при одном буйволе, и тебя всякий направит в мой дом. Как преступишь порог, покажи свою половинку, и едва половинки сойдутся — мой дом, это твой дом. Апостол: Да освятит Господь этот союз гостеприимства. Дак (после взаимных лобызаний): А если мне случится побывать в твоих краях, как найти твой дом? Апостол (после долгого раздумья, печально): Имя,данное мне от рождения, изменилось, родина моя далеко за морем. Дак: Нехорошо оставлять своих. Апостол: “И сказал Господь Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего, из дома отца твоего, в землю, которую я укажу тебе”. Дак: Звучит складно, но вникнуть не могу. Скажи мне то же, но моими словами. Апостол: Святое Писание говорит — родню дает Господь, и Господь может ее отвергнуть. Еллин: Из-за чего произошло отвержение? Апостол: Долгий разговор. Дак: Укороти, но скажи. Апостол (после паузы): Так у нас полагают, что мир делится на иудеев и неиудеев. Поскольку иудеи, как известно, народ избранный Богом, то неиудеи, стало быть, не избранны и переступить порог нашего дома, восседать с нами за одним столом, не могут. Дак: Почему? Апостол: Считается, что они как бы нечисты, и, общаясь, они нас оскверняют. Тех, которые жили подолгу среди неиудеев, стали чураться. Обходили и меня. Ну, я и ушел от своих. Еллин: Поступок достойный, но мудрости в нем нет. Апостол:
Кифара умолкла. В наступившей тишине вершины подали голос. Низины ответили.
Дак: Корабли на горизонте! Все в пурпуре и золоте! Скиф: Морские волки, они всегда берут неожиданностью! Варвар (рабу): Давай что-нибудь повеселее, типа — ах, вчера-вчера-вчера, мы всю ночку обнимались... Ну, красотка, настал твой час! Лети! Женщина: Чтобы полететь, нужен разбег. Варвар: Ну и разбегись! Женщина: Мало места. Занесет над пропастью. Варвар (свирепо): Лети в пропасть к манам в подземелье, но раздевайся и — лети! Женщина (плача): Но что мне делать, если я не могу белым днем обнажаться! Такая вот грешница! Апостол: Не убивайся. Пока ни обнажаться, ни летать не перед кем. Варвар: Как не перед кем? На горизонте корабли! Богатейшая клиентура! Апостол: После обеда, когда лучи солнца косо скользят по волнам, море начинает отливать золотом... Варвар: Но вот Дак, видевший корабли собственными глазами! Апостол: Простите этого бедного пахаря. У него слабое зрение, а правый глаз, тот совсем темен.
Все подходят к краю пропасти, исследуя морские дали.
Еллин (после паузы): Но ты же не станешь отрицать, что вершины запросили бухту и бухта дала добро? Была перекличка. Апостол: Какая перекличка! Вой шакалов и больше ничего. Скиф: Мы, по-твоему, не видели шакалов в своей жизни?! Апостол: Во время брачных сходок у шакалов меняются голоса. Еллин: Откуда у тебя такое знание? Апостол: Из страны детства. Еллин: Где прошло твое детство? Апостол: В городе Тарсе. Среди ткачей, пиратов и горных шакалов. Еллин: Ты смог бы чем-нибудь подтвердить свои слова? Апостол: Конечно.
Сложив определенным образом ладони, издал некий вопль, похожий на тот, что доносился с гор. Ему тут же ответили — и вершины, и бухта. Глубокое уныние охватило поляну.
Дак: А скажи, добрый человек, кто тебе сказал про мои глаза? Апостол: Сам страдая зрением, я, при встрече, смотрю, у кого какие глаза. Дак: Но как ты догадался, что именно мой правый глаз темен?!.. Апостол: Ты постоянно поворачиваешь голову вправо; у тебя и плащ истерт на правом плече. Дак: Одно слово — Апостол! Скиф: Да еще рыжий. Варвар: Рыжая голова — это предвестник пожара! Апостол: Не надо обижать рыжих, которых Господь посеял довольно и среди иудеев, и среди еллинов, и в холодных краях варваров они, надо думать, водятся... Дак: Как же! Я сам, в молодости, был немного рыжеват. А потому, преславный труженик, позволь тебя обнять и назвать своим братом. Апостол: Ты братьев по волосам выбираешь? Дак: По разумности, трудолюбию и вере. Апостол: Тогда и я, ради душевности твоей, назову тебя своим братом, ибо кто душевен, тот и духовен. Дак (разломав глиняную статуэтку на две половинки): Вот, возьми. Когда будешь за Дунаем, спроси слепого пахаря при одном буйволе, и тебя всякий направит в мой дом. Как преступишь порог, покажи свою половинку, и едва половинки сойдутся — мой дом, это твой дом. Апостол: Да освятит Господь этот союз гостеприимства. Дак (после взаимных лобызаний): А если мне случится побывать в твоих краях, как найти твой дом? Апостол (после долгого раздумья, печально): Имя,данное мне от рождения, изменилось, родина моя далеко за морем. Дак: Нехорошо оставлять своих. Апостол: “И сказал Господь Аврааму: пойди из земли твоей, от родства твоего, из дома отца твоего, в землю, которую я укажу тебе”. Дак: Звучит складно, но вникнуть не могу. Скажи мне то же, но моими словами. Апостол: Святое Писание говорит — родню дает Господь, и Господь может ее отвергнуть. Еллин: Из-за чего произошло отвержение? Апостол: Долгий разговор. Дак: Укороти, но скажи. Апостол (после паузы): Так у нас полагают, что мир делится на иудеев и неиудеев. Поскольку иудеи, как известно, народ избранный Богом, то неиудеи, стало быть, не избранны и переступить порог нашего дома, восседать с нами за одним столом, не могут. Дак: Почему? Апостол: Считается, что они как бы нечисты, и, общаясь, они нас оскверняют. Тех, которые жили подолгу среди неиудеев, стали чураться. Обходили и меня. Ну, я и ушел от своих. Еллин: Поступок достойный, но мудрости в нем нет. Апостол:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (14) »