буквально на глазах. Края их тела беспрестанно охвачены поперечно-волновыми колебаниями; обычно линии, исходящие от краев, — широкие, реже тонкие. Они расходятся в разных направлениях и постепенно исчезают, превращаясь в огромное число небольших точек.

Доктор дважды прокрутил этот валик, затем надолго задумался. Никогда еще я не видел его в подобном состоянии. Его лицо посуровело, застыло, глаза словно остекленели, виски покрылись каплями пота. Он попытался заговорить, но не смог и вышел в сад успокоиться.

Когда он вернулся, в его взгляде, в линии волевых губ я увидел такую яростную, неподдельную страсть, что подумал:

«Он больше похож на проповедника новой эры, чем на заурядного охотника за научными феноменами».

Наконец доктор сказал:

— Я потрясен. То, что вы мне рассказали, выглядит вполне достоверно, да я и не имею права сомневаться после нашей совместной работы…

— Ну что ж! Сомневайтесь! — воскликнул я с жаром. — Сомневайтесь! Ваши опыты будут лишь более плодотворными.

— Ах до чего же это интересно! — произнес он мечтательно. — Это превосходит самые невероятные чудеса из волшебных сказок. Как все-таки скудно воображение Человека! Я чувствую в себе огромный прилив энтузиазма, однако что-то в глубине души еще заставляет меня сомневаться.

— Тогда давайте трудиться, чтобы рассеять вашу неуверенность. Наши усилия окупятся с лихвой!

И мы начали трудиться. Понадобилось несколько недель, чтобы окончательно опровергнуть все сомнения доктора. Сложные опыты полностью соответствовали всем моим утверждениям, а несколько удачных открытий о влиянии модигенов на атмосферные явления не оставляли повода для сомнений. Сотрудничество старшего сына Ван ден Хевела — юноши, безгранично преданного науке, сделало наши поиски еще более успешными, а наши находки — бесспорными.

Благодаря исследовательскому уму этих двух ученых, их умению сопоставлять и классифицировать (что я тоже начинал постепенно осваивать), наконец прояснилось все то, что казалось непонятным в моих сведениях о модигенах. Открытия следовали одно за другим. Четкая исследовательская работа давала стабильные результаты, а ведь несколько столетий назад или еще в прошлом веке заявление, подобное моему, повлекло бы за собой лишь долгие и бесплодные дискуссии.

Вот уже пять лет, как мы продолжаем наши совместные опыты. Они еще весьма далеки от завершения, и мы не скоро сможем опубликовать свои выводы.

Наш принцип — не торопиться с заключениями. Открытие, сделанное нами, слишком значительно — мы должны терпеливо изложить все свои доказательства, вплоть до мельчайших деталей. Нам ведь не грозит опасность отстать в своих поисках от другого ученого, мы не стремимся к почестям и наградам, мы достигли той научной вершины, где уже не существует чувства гордости или тщеславия. Разве можно сопоставить нашу плодотворнейшую работу и жалкое стремление к славе?

Неужели единственным поводом для честолюбивых устремлений может служить особенность моей натуры? Было бы недостойно на этом спекулировать. Вся наша жизнь теперь занята научными поисками, которые внесли в нее ясную цель.

Со мной произошло удивительное событие, наполнившее мое существование бесконечным счастьем. Я уже говорил, как я уродлив, скорее странен. Я способен лишь пугать женщин. Но, однако, я нашел себе спутницу, которую мое присутствие не только не тяготит, а далее радует.

Это несчастная девушка, отличающаяся чрезвычайной нервозностью. Мы случайно познакомились с ней в одной больнице Амстердама. У нее болезненный, изможденней вид, бледное лицо, впалые щеки, блуждающий взор. Но мне она кажется прекрасной, и ее общество доставляет мне наслаждение.

Мое же присутствие, казалось, с самого начала способствовало ее выздоровлению. Я был польщен. Мне хотелось видеть ее снова и снова. Очень скоро все заметили, что я оказываю на нее благотворное влияние. Уже впоследствии опытным путем мы установили, что мое тело излучает особые магнитные волны, а прикосновение моих рук приводит ее в спокойное, уравновешенное состояние, буквально исцеляет ее. Я тоже чувствовал себя рядом с ней намного увереннее. Она внушала мне нежность, ее худоба и бледность казались мне лишь изысканными. Ее глаза не казались мне блуждающими, как утверждали другие. Короче говоря, я испытывал к ней особое расположение, и она с горячностью ответила на мои чувства. Я решил жениться на ней и благодаря моим друзьям смог без труда осуществить свое намерение. Наш брак оказался счастливым. И хотя здоровье моей жены еще достаточно слабое, оно с каждым днем улучшается.

Я почувствовал радость, что могу жить, не отличаясь от нормальных людей. Но особенно счастлив я стал полгода назад: у нас родился ребенок, поразительно похожий на меня, — он унаследовал мой цвет кожи, зрение, слух, быстроту движений, — словом, он обещает стать точной копией своего отца.

Доктор с восхищением следит за его развитием. У нас появилась твердая уверенность, что наши опыты по изучению существования модигенов — мира, невидимого для человечества, не остановятся, когда меня не будет. Мой сын продолжит дело отца. А может быть, он найдет сподвижников, которые поднимут наши исследования на новую высоту? Ведь мои внуки тоже, наверное, смогут увидеть неведомый для других мир?

Я надеюсь, что у нас появятся еще другие дети, похожие на меня…

При мысли об этом мое сердце наполняется радостью, я испытываю блаженство, понимая свою особую миссию перед человечеством.

Сокращенный перевод с французского М. ТАЙМАНОВОЙ и Н. ФЕДОРОВОЙ

Примечания

1

Окончание. Начало см. в предыдущем выпуске.

(обратно)