Письмо самому себе: Стихотворения и новеллы (Борис Анатольевич Нарциссов) Страница 1 - Litvek

БОРИС НАРЦИССОВ
ПИСЬМО САМОМУ СЕБЕ
(СТИХОТВОРЕНИЯ И НОВЕЛЛЫ)

СТИХИ
(Нью-Йорк, 1958)

«Горе! Я кличу тебя!» – обрело отчаяние голос,
И, безнадежный, кто-то сказал: «Я кличу себя…»
Вячеслав Иванов

ДРЕВНОСТЬ

Он костер положил у подножия храма

И украсил его.

Дым всклубился, и к небу направился прямо,

И питал Божество.

На тяжелом, еще не-арийском, наречьи

Говорил он слова.

И одеждой его были шкуры овечьи,

И поката была голова.

Трепетало под солнцем прозрачное пламя.

Стал костер угасать.

Он смотрел на закопченный жертвенный камень

И бессилен был что-то понять.

А вверху, средь шершавых камней воздымаясь,

Над кустами в цвету,

Необтесанный мраморный бог, улыбаясь,

Напряженно глядел в пустоту.

ЖИЗНЬ

Тихо дымятся тяжелые, темные воды,

Лижут порфиры и черные грани базальта.

Пеплом летучим набухли землистые тучи,

Пар от горячей земли в себя принимая.

Всюду ржавые, лавой ожженные скалы.

И в тишине торжественно-строгой,

В мутном рассоле вод Архейского моря

Плавно колышутся нити тягучие плазмы:

Только что облик приявшая жизнь.

МАМОНТ

Он приходит походкой тяжелою

К берегам застывающих вод,

И огромную бурую голову

Опускает, и хоботом бьет.

Обомшелой ногою, как молотом,

Тяжко охнувший лед он дробит,

И на торосах, морем наколотых,

Он, как сторож полночный, стоит.

И, качая точеными бивнями,

Видит он, как светящийся пар,

Низвергаясь багряными ливнями,

Зажигает полярный пожар.

*** * ***

Внемли о днях последних хладеющих светил:

Когда остыло солнце, мир черно-красным был.

Как уголь, от деревьев тени

Лежали на земле,

И сучья, как рога оленьи.

Чернели в мутно-красной мгле.

Змеились трещины среди иссохшей глины

И, точно щупальца голодные, ползли.

То были дряхлости и немощи морщины

На высохшем лице земли.

И солнце, точно медный шар.

На горне раскаленный, жгло зловеще

У дымных туч края. И медленный пожар.

Качалось, умоляет и трепещет.

И солнце облака лизали и съедали.

Чудовищами ползая кругом

И сполохи с высот кидались дико в дали.

Борясь со тьмой крадущимся врагом

И Страх, летучий Страх, струящеюся тенью

Дрожал над зеркалом багровых вод

И верить не хотел в смятеньи,

Что солнца час последний настает.

ГИППОГРИФ

За Ливийской, в каменьях, живет гиппогриф.

В этом крае, Богом забытом,

На рассвете, по кручам, – и с кручи в обрыв, –

Слышен цокот его копыта.

Распаляясь от резвости бронзовых ног

И ярясь в непрестанном усильи,

Он взметает златой, полновесный песок

Волосатым и потным воскрыльем.

Оперенную шею, как конь, изогнув,

Направляет свой лёт высоко.

И под полдень, открывши изгорбленный клюв,

Испускает довольный клекот.

Черепа по пустыне, как белый сев.

Крик услышишь – и сердце застынет.

Распрострешься, птицей к земле присев.

И тогда он тебя настигнет.

ЭЛЕВЗИН

Бабочка-Психея, ты – дневная,

Солнцу навсегда наречена,

Элевзинских ужасов не знаешь,

Пропастей без меры и без дна.

В глубях обитает Персефона,

Позабыв лазоревую твердь.

И незнающий, непосвященный

Думает, страшась, что это – смерть.

Откажись от солнечной Психеи,

Не страшись пещерной черноты:

Ты войдешь, и холодком повеет,

И во сне захолодеешь ты.

Ты проснешься в глубях посвященным

И в преддверьи встанешь, не дыша:

На пороге будет Персефона,

Страшная несмертная душа.

ОСЕНЬ

АВГУСТ

Поля уходят и сереют,

И греют ночь сухим теплом.

В прорыве туч – Кассиопеи

Двойной мерцающий излом.

Нависли и грядой железной

Легли на небе облака.

Седых небес слепая бездна,

Как мутный омут, глубока.

Но темноту беззвучно жалит

Живого золота клинок:

На миг клубятся, как поток,

Зарницей вспугнутые дали.

*** * ***

Тепло и сухо. День осенний

Похож на раннюю весну:

Ползут от голых сучьев тени,

И клонит ласково ко сну

Но листья золотисто-медны

На блеклой, выбитой траве,

И пусто, холодно и бледно

В стеклянно-плотной синеве.

И розов на эмали синей

Узор редеющих ветвей,

И разгораются живей

Кораллы-бусы на рябине.

ОРИОН

Поздней-поздней осенью, к рассвету,

В час, когда всего сильнее сон,

В черный бархат с золотом одетый.

Вышел осторожно Орион.

Он был занят огнестрельным делом:

Тихо — так, что ветер не слыхал, –

Метеоров огненные стрелы

Он с размаху по небу метал.

Нежной дымкой, волокнистым газом

По небу струилась полоса.

На Быка с кроваво-красным глазом

Он пускал серебряного Пса.

А когда оранжевым и черным

На востоке вырезался лес,

Орион, сверкнув плащом узорным.

За эмаль зеленую исчез.

*** * ***

Медлительно светает в октябре.

Чуть

БОРИС НАРЦИССОВ ПИСЬМО САМОМУ СЕБЕ (СТИХОТВОРЕНИЯ И НОВЕЛЛЫ)

СТИХИ (Нью-Йорк, 1958)

ДРЕВНОСТЬ

ДРЕВНОСТЬ

ЖИЗНЬ

МАМОНТ

* * *

ГИППОГРИФ

ЭЛЕВЗИН

ОСЕНЬ

АВГУСТ

* * *

ОРИОН

* * *

БОРИС НАРЦИССОВ
ПИСЬМО САМОМУ СЕБЕ
(СТИХОТВОРЕНИЯ И НОВЕЛЛЫ)

СТИХИ
(Нью-Йорк, 1958)

*** * ***

*** * ***

*** * ***