Уокера, бежал сквозь огонь к скрипучему деревянному мостику через бездну. На другой стороне, протянув руки, их ждала Элизабет.

В ту секунду, когда Виски оказался рядом с ней, меня ослепила яркая вспышка.

Я закрыл глаза.

Открыл их.

И оказался нос к носу с Бобби.

Вот черт!

Волны с оглушительным грохотом бились вокруг меня.

А море было спокойно.

Разве может так быть?

— Тони, тони, почему ты не тонешь?

Бобби, с искаженным от ярости лицом, колотил меня по голове, толкая под воду.

Но я крепко держался за него и видел белые костяшки своих пальцев, вцепившихся в его воротник, и хотя у меня уже не было сил выдерживать его удары, я не мог ударить его в ответ — для этого мне пришлось бы отпустить его. Я мечтал, чтобы кто-нибудь оттащил его от меня, и звал Винсента, глотая соленую воду и чувствуя острую боль в глазах и ушах. Я задыхался, потому что под водой нет воздуха, но не отпускал его — что бы он ни сделал, он последует за мной, — а потом вдруг я опять смог вздохнуть и увидел за спиной Бобби приближающийся к нам катер.

Я потянул его за собой под воду, не обращая внимания на боль и стараясь причинить ему боль тоже, поэтому я схватил его за яйца, и из его открывшегося рта вырвался вверх шарик воздуха, а катер был теперь совсем рядом, и Бобби в страхе пытался уплыть от меня, но я его не отпускал. Уже был виден гребной винт, который замедлял свое вращение, и тень от катера накрыла нас. Бобби посмотрел на меня широко открытыми голубыми глазами, и я толкнул его в сторону винта. Он попытался увернуться, но было слишком поздно, его одежда запуталась во вращающихся лопастях, втянула его… Вода вспыхнула ярко-красным. И наступила тишина.

Абсолютная.

Бесконечная.

Тишина.

Потом — свет, острый, как луч лазера, тонкий, как разлом времени, прорезал пустоту. Он играл, преломлялся, отражался, сквозил. Узелки морских водорослей, переплетаясь, начали наполнять пространство, создавая из ничего видимый мир. Тысяча забытых снов расправили хрупкие образы, потерянные, казалось, безвозвратно в череде детских ночей, как ангел расправляет перед полетом крылья свои.

Я увидел, как мама с папой поднимаются из морских пучин и танцуют на ряби солнечных волн, а Джаспер Уокер бежит за ними, задрав хвост.

Глаза резало.

Горло обжигало.

Легкие, казалось, вот-вот взорвутся.

Сердце остановилось.

— Алекс, я не позволю тебе умереть.

ПУФ-Ф.

— Только не теперь.

ПУФ-Ф.

— И не потом.

ПУФ-Ф.

— Ты не умрешь.

ПУФ-Ф.

— Черт бы тебя побрал, Алекс!

ПУФ-Ф.

— Дыши!

ПУФ-Ф.

Я вдохнул. Просто для того, чтобы Винсент заткнулся.

И оставил меня в покое.

Винсент плакал.

Он пытался рассказать мне, что произошло, но жужжание вертолета заглушало его слова, Он прижимал меня к груди, убирал мои волосы со лба. Я чувствовал, как он слегка покачивается взад и вперед.

Он сказал, что, выходя из капитанской кабины, увидел, как Бобби бежит ко мне и, споткнувшись о какую-то веревку, падает прямо на меня. Мы оба потеряли равновесие и свалились за борт. Он бросился к капитану, но к тому времени, когда катер остановился, нас уже не было видно, так как мы ушли под воду.

Наконец мы вынырнули на поверхность, и тогда они осознали, как мы далеко, так что они развернулись и на всех парах помчались к нам. Винсент сказал, что он видел, как Бобби пытался удержать меня на поверхности.

Это ужасно, сказал он.

Бобби сделал все, чтобы спасти тебя, сказал он.

С тобой все будет в порядке, сказал он.

Тебя отвезут в больницу.

Все будет хорошо.

Это был просто несчастный случай.

Несчастный случай.

Теперь с тобой все будет в порядке, сказал он.

Я и без него это знал.