пацифизма является прямым последствием правительственного режима. Долгое время наше общество было устранено от всякого участия в государственных делах, даже и теперь при обновленном строе вопросы внешней политики продолжают быть изъятыми из ведома народных представителей".

(Миросозерцание народа и дух армии / Великая Россия. Сборник статей по военным и общественным вопросам. Редактор-издатель В.П. Рябушинский. — М., 1911, Кн. 1. с.12).

(обратно)

52

В собрании бумаг Главного морского штаба (ГМШ), ведавшего наименованиями судов флота, отсутствуют документы, прямо указывающие на выбор названий для восьми линкоров планировавшейся судостроительной программы 1915–1919 гг., а также для предполагавшихся после войны четырех линкорах Черного моря. Однако общий вывод об их возможной номенклатуре может быть сделан по материалам, характеризующим выбор наименований для предшествующих серий русских дредноутов.

Как известно, механизм определения названий для начинавшихся строительством кораблей флота в 900-е — 10-е гг. состоял в том, что ГМШ представлял царю перечень возможных наименований, право окончательного выбора которых принадлежало монарху. Так, перед закладкой четверки первых русских дредноутов, Николаю II в мае 1909 г. был представлен перечень, содержащий семь названий: "Князь Суворов", "Бородино", "Петропавловск", "Севастополь", "Наварин", "Сисой Великий" и "Ослябя". Все они предлагались в память эскадренных броненосцев, героически погибших в сражениях русско-японской войны и поддерживали, таким образом, преемственность боевых традиций тяжелых артиллерийских кораблей Императорского флота. Однако царь выбрал из них лишь два — "Петропавловск" и "Севастополь". Один из оставшихся дредноутов он повелел назвать "Полтава" (порт-артурский броненосец с этим названием был уже поднят японцами и входил в состав их флота под названием "Танго", однако близилось 200-летие великой Полтавской победы Петра I над армией Карла XII, и для поддержания блеска этого выдающегося в истории России события при наименовании нового дредноута факт захвата бывшим противником прежнего носителя этого имени был обойден молчанием). Еще одна крупная петровская победа — первая победа России на море над шведской эскадрой в июле 1714 г. у мыса Гангут — стала названием четвертого балтийского дредноута.

В августе 1911 г., при выборе наименований трех линкоров-дредноутов для Черного моря, царю был представлен список из 27 (!) пунктов, содержащих, в основном, названия прославленных парусных линейных кораблей Черноморского флота (семь названий представляли имена знаменитых черноморских адмиралов). Как известно, выбор Николая II носил двоякий оттенок: "Императрица Мария" (74-пушечный флагман П.С. Нахимова при Синопе) и "Император Александр III" (эскадренный броненосец, героически погибший со всем экипажем при Цусиме) также отражали имена августейших родителей российского монарха. Для нас в рассматриваемом случае важна пометка, сделанная морским министром И.К. Григоровичем на полях доклада царю: "…(Е.И.В.) 3) Указал для следующей бригады: "Чесма", "Наварин", "Синоп"…".

Однако в августе 1912 г. одно из этих названий — "Наварин" — было отдано для корабля начинавшейся строительством дивизии крейсеров-сверхдредноутов, остальные единицы которой получили названия "Бородино" (праздновалось 100-летие Бородинского сражения), а также "Измаил" и "Кинбурн" (в честь побед А.В.Суворова).

В июне 1914 г., при выборе названия для IV черноморского линкора-дредноута, царь из двух предложенных — "Император Николай I" и "Святой равноапостольный князь Владимир" остановился на первом из них.

Таким образом, в отношении наименований линкоров с 16" артиллерией, планировавшейся программы 1915–1919 гг. для Балтики и Черного моря, можно говорить о предположенности названий "Князь Суворов", "Сисой Великий", "Ослябя" и "Синоп", что, в связи с обширностью программы в отношении строительства сверхдредноутов (8 единиц) должно было потребовать добавления четырех дополнительных имен. Четыре из них, предназначенные для черноморских линкоров ("Синоп" и три других), переходили, при отказе от программы 1915–1919 гг. в связи с войной, на корабли нового поколения послевоенной морской программы, проектировавшиеся на "Навале" в 1916–1917 гг.

РГАВМФ, ф.417 (ГМШ), оп.1, д. 3929, л. 153, д.4144, л.2936, д.4462, л.99.

(обратно)