Австрийской, личный секретарь Джулио Мазарини сидел спиной к окну в личном кабинете первого министра за изысканно инкрустированной откидной письменной доской массивного секретера, стоявшего у стены. С нескрываемым удовольствием Роз только что извлек из потайного ящика, изготовленного на заказ в Милане несколько лет назад, большую, гранатового цвета сафьяновую папку с накладным гербом кардинала. Он поймал себя на том, что восхищается искусной выделкой кожи и тонким орнаментом стальной застежки. «С чего вдруг его высокопреосвященству понадобились эти бумаги, да еще так срочно?» — спрашивал он себя, поглаживая темно-красный корешок дивной папки. Тем более что прежде даже он, преданный помощник, почти не имел доступа к секретеру. Мысли о болезни первого министра теснились у него в голове, точно нудная, нескончаемая заупокойная молитва.

В это холодное утро в личных покоях Мазарини царил полный покой, что было даже как-то непривычно. Господин предпочитал жить в Лувре, и слуги большей частью отсутствовали: одни последовали за господином, остальным выпал выходной. Огонь в каминах в конце концов потух сам собой. Что ж, надо вернуться к бумагам. Туссен Роз вздрогнул — то ли от раннефевральского холода, то ли в предчувствии скуки от набившей оскомину работы.

Увлекшись чтением пергаментных листков, добросовестный секретарь, ставший с годами, чего греха таить, туговатым на ухо, не услышал, как в переднюю прокрались какие-то люди.

Их было пятеро — все в светло-коричневых полумасках и широких черных плащах. Молча они прошли через комнату, после того как бесшумно открыли двустворчатую дубовую дверь, выходившую на просторную лестницу в библиотеку.

Внизу, у себя в кабинете, Этьенн Балюз, личный библиотекарь его высокопреосвященства, заканчивал писать отчет кардиналу о первых неделях своей работы в новой должности. От важного занятия его то и дело отвлекали голоса посетителей библиотеки, располагавшейся по соседству. Молодой человек еще не успел привыкнуть к скоплению народа в определенные дни. К тому же он никак не мог взять в толк, почему кардинал раз в неделю открывал двери библиотеки перед выдающимися умами Парижа. С досадой оторвавшись от работы, он запустил руку в густую светлую шевелюру, имевшую большой успех у девиц и придававшую его лицу истинно ангельские черты, достойные кисти итальянских живописцев, которых, кстати, в библиотечной коллекции кардинала было с избытком.

На помощь! Горим! Караул!

По другую сторону перегородки крики смешивались с топотом и раскатистым грохотом падавших стульев и кресел. Этьенн Балюз не успел подняться, как из-под двери в кабинет повалил густой дым.

Войдя в просторную читальную залу, библиотекарь сразу понял — пожар, и нешуточный. Сквозь дым он почти не различал противоположного конца залы, зато с изумлением увидел, как языки пламени уже лижут стеллажи.

— Скорей воды… Несите воду! — вскричал юноша, будто не замечавший, как толпа, спасаясь от огня, беспорядочно ломилась к выходу.

Неожиданно одна стена библиотеки со страшным грохотом рухнула прямо в залу, отчего испуганная толпа и вовсе пришла в неистовство. Этьенн Балюз между тем думал только об одном — как спасти легендарную библиотеку.

Юный библиотекарь постарался собраться с мыслями. И уже через мгновение понял, что хотя бы часть самых ценных книг можно спасти от гибели, если поставить людей в цепочку между фонтанчиком во дворе и библиотекой, где пламя разбушевалось не на шутку.

— Ведра! Скорей бегите за ведрами! Несите все, какие найдете! — крикнул Этьенн Балюз гвардейцам кардинала, пробегавшим мимо двери большой залы, откуда валил дым.

* * *

В это время Туссен Роз, удивленный внезапным шумом, поднял голову, оторвавшись от чтения. Крик застрял у него в горле: какой-то человек в черном запихнул ему в рот кляп.

— Свяжите его покрепче, — сказал другой налетчик, черной громадой нависший над беднягой. — Если что, оглушите! И обыщите комнаты — может, он тут не один. Да поживей.

Кровь застыла в жилах у насмерть перепуганного Туссена Роза, когда человек в черном уставился на него странным взглядом: один глаз был зеленым, а другой светло-карим.

Пока сообщники шарили по всему этажу, главарь шайки принялся взламывать ящики массивного итальянского секретера. Орудуя толстым железным прутом, взломщик обращал мало внимания на то, что губит драгоценную облицовку мебели. Он запихнул в спрятанный под плащом мешок все бумаги, которые Туссен Роз так аккуратно разложил сегодня утром. Несчастный секретарь испугался еще больше, когда заметил, что в покои кардинала с нижнего этажа проникает дым.

Дверь распахнулась, и в кабинет влетел гвардеец кардинала. Спешно поднявшись наверх, чтобы предупредить секретаря, солдат на мгновение застыл как вкопанный, увидев опрокинутую мебель и странных людей, беспокойно сновавших по комнате. Застигнутые врасплох внезапным появлением гвардейца, те тоже замерли на месте, прервав свои поиски.

— Ко мне, гвардейцы! Гвард… — только и успел выкрикнуть солдат.

Не проронив больше ни слова, с кинжалом между лопаток он тяжело рухнул на роскошный мягкий ковер. Убийца горделиво стоял в проеме дверей, расставив ноги, руки навытяжку. Среди налетчиков он был самым молодым.

— Спасибо, Малыш, — сказал разноглазый, продолжая взламывать один за другим ящики секретера и перекладывать их содержимое к себе в большой холщовый мешок.

— Не за что. Всемогущий хранит нас. Он и направил мою руку, — по-детски невинным голосом ответил тот, кого назвали Малышом и кто только что с невероятной ловкостью уложил гвардейца на месте.

После его слов Туссен Роз лишился чувств.

— Уходим! — скомандовал главарь сообщникам, снова собравшимся вместе в кабинете Мазарини. — Суматоха нам на руку — ускользнем так же, как пришли. Только не забудьте снять маски, перед тем как пойдем вниз, а заодно и плащи, чтобы не бросаться в глаза.

Не обращая внимания на мертвенно-бледного, так и не пришедшего в сознание Туссена Роза, налетчики в черном прошмыгнули к лестнице, собираясь покинуть покои кардинала. Но, едва оказавшись у подножия лестницы, они наткнулись на гвардейцев, выстроившихся в цепочку и передававших друг другу ведра с водой. Подняв взгляд, капитан гвардейцев сразу понял, что возникшие перед ним незнакомцы вышли из покоев его высокопреосвященства, куда вход посторонним запрещен. Выпустив из рук ведро, он машинально потянулся к шпаге и выхватил ее одним движением.

— Назад! — крикнул главарь шайки и кинулся обратно — вверх по лестнице — вместе с четырьмя сообщниками, не мешкая