заметила короткий ищущий взгляд Георгия и поняла: он искал ее. Захотелось крикнуть, что она видит его, что она здесь, что слышала его скрипку, что сию минуту придет к нему. Захотелось сейчас же, прямо из зала броситься туда, к сцене… Занавес закрылся.

Публика из зала выходила медленно. Волнуясь, Таня с трудом протискивалась между людьми, неторопливо спускавшимися в фойе. Она еще не успела сойти вниз, как раздался первый звонок. Неужели антракт будет короткий? Таня заколебалась: идти ли сейчас за кулисы? Успеет ли она разыскать Георгия? Встреча взволнует их, а ему нужно еще играть… «Нет, пойду все равно!». Таня прошла гардероб, вестибюль… Второй звонок на секунду остановил ее перед дверью с надписью: «Служебный вход».

— Не успею, — прошептала Таня, нерешительно отворяя дверь.

Навстречу с лестницы спускался знакомый уже администратор.

— После концерта, пожалуйста, — сухо ответил он, выслушав Танину просьбу. — Сейчас начнется второе отделение. — И вежливо преградил дорогу.

«Может быть, в самом деле, так лучше?» — утешала себя Таня, входя последней в уже затемненный зал.

Во втором отделении Георгий играл в сопровождении рояля.

Таня теперь уже немного поуспокоилась и даже позволила себе посмотреть на аккомпаниатора и подумала о том, какое это было бы счастье сидеть там на сцене, на его месте, и аккомпанировать Георгию. О! Как бы она играла!

Чтобы увидеть Георгия как можно скорее, Таня решила уйти из зала несколько раньше, чем кончится концерт; нужно было успеть побыстрее одеться, пока в гардеробе не скопилась очередь.

— Чайковский! Песня без слов! — объявил ведущий.

Куда теперь Таня могла идти? «Это он для меня!

Для меня! — радостно у самых висков вместе с кровью стучала ликующая мысль. — Он окликает, зовет меня, милый!» — И воображение досказало неуслышанное, зовущее слово: Татьянка!

…Зал рукоплескал, но Георгий больше не вышел. В гардеробе Таня нервничала, ей казалось: очередь совсем не двигается. Получив пальто и наспех накинув его, она быстро поднялась по лестнице, которая вела за кулисы. Перед Таней были десятки коридоров и множество дверей. Она пробиралась в узких проходах между составленными возле стен декорациями, спрашивала у попадавшихся навстречу музыкантов оркестра, тащивших под мышками черные футляры с кларнетами, гобоями, скрипками, где ей можно увидеть Георгия Громова. Ей отвечали, старательно объясняя направление и приметы нужных дверей. Она разыскивала их, и вдруг оказывалось, что это совсем не здесь, что свернуть нужно было в коридор налево. Таня снова шла, снова расспрашивала….

В конце концов у какого-то маленького человечка с блестящей, как стеклянный абажур, лысиной, Таня узнала, что скрипач Громов уже порядочно времени как уехал в гостиницу, где остановился.

В гостинице дежурная развела руками, объявив, что товарищ Громов как уехал в театр в семь часов, так больше и не появлялся.

— Возможно, он в ресторане, — сказала дежурная, — вы пройдите, это в первом этаже.

Не оказалось Георгия и в ресторане. «Что же делать? Куда он мог исчезнуть? — думала Таня, чувствуя слабость во всем теле. — Я, кажется, нервничаю. Так нельзя, нужно взять себя в руки! Не мог же он исчезнуть бесследно…»

Таня возвратилась в гостиницу. Нет, Георгий так и не приходил. Она взглянула на часы: «Боже мой! Уже первый час!» Она опоздала на последний пригородный поезд. Следующий — только утром! Как попасть в Северную гору? Там, на фабрике, уже началась ее смена. Правда, Любченко обещал подменить на два часа, а дальше? Может быть, пожертвовать сменой? Ведь надо же увидеть Георгия! Дождаться в вестибюле гостиницы. Придет же он когда-нибудь! Но как завтра смотреть людям в глаза?

«Как дико, как нелепо получилось все, начиная с потерянной телеграммы. Знала бы раньше, могла бы взять однодневный отпуск… Зачем, зачем я не отыскала его в антракте?».

Слезы упрямо подступали к горлу. Все, чем она жила несколько последних часов: ожидание, музыка Георгия, желание увидеть его, — все окончилось нелепейшим образом — нужно было уезжать обратно. Уезжать ни с чем.

Таня снова пошла к театру и долго еще ходила возле подъезда, не понимая, зачем она это делает, чего еще ждет. Подошел автобус. Она машинально вошла в него. Доехала до цементного завода. Здесь начинался тракт. В двухстах метрах — инспекторский пост, оттуда можно уехать на попутной машине.

Усилившийся ветер гнал мелкий и колючий снег. По дороге, по сугробам на обочине белым дымком ползли шипящие струйки поземки. Поеживаясь от ледяного ветра, Таня прятала лицо в меховой воротник пальто, придерживая его рукою в тонкой шерстяной перчатке. Полчаса она прождала у шлагбаума, прежде чем дежурный старшина остановил грузовую машину и велел шоферу «подбросить по пути девушку» до Северогорского поворота.

Место в кабине было занято. Сжавшись в комочек и подняв воротник, Таня около часа тряслась на каких-то мешках. Снег усиливался. Сильнее дымились поземкой убегающие назад сугробы и снежная целина. Уплыли последние фонари. Шофер гнал «с ветерком», очевидно, поторапливаясь, пока метель не разгулялась по-настоящему. Машину то заносило, то подбрасывало. Свет фар, мотавшийся из стороны в сторону, освещал только мутную белесую пелену. Выхватывал из мглы одинокие деревья возле дороги. Голые ветви их бились на ветру и вздрагивали. Если бы не урчание мотора, слышно было бы, как они стеклянно шумят. Больше ни впереди, ни по краям ничего не было видно, только вдали над городом стоял расплывчатый и неспокойный световой туман. Таня едва сдерживала слезы. Все, что еще недавно бушевало в сердце, теперь превратилось в тяжелый давящий ком. Казалось, этому не будет исхода, как не будет исхода белесой мгле этой ночи, режущему ветру, снегу. «Ехать бы вот так без конца. Все равно куда. Просто так. Ни за чем», — появилась мысль. Она зажгла другую: — «А Георгий? Разве ему легче?» Она хоть видела его, а он, конечно, думает, что Таня попросту не приехала. Нет! Нужно объяснить, дать телеграмму, что пишет обо всем, что ждала… Но куда послать? Может быть, он еще и завтра будет в Новогорске?

Таня старалась припомнить подробности напечатанного в газете объявления о концерте. Но помнилось только одно: шестое февраля. «Знать бы! Завтра с утра отпроситься и поехать снова!»

Машина остановилась.

— Вылезайте, девушка, вам теперь налево, — высунувшись из кабины, сказал шофер и, когда Таня слезла, добавил: — Эх! И неладная же погодка вам в попутчики навязалась!

Таня рассчиталась. Поблагодарив, шофер исчез в темноте кабины. Хлопнула дверца. Взревел мотор, и машина унесла прямо по