позвольте досказать - невежеством. Если бы вы чему-нибудь учились, вы бы не так думали и делали.

Фиялкин. Ученость делает человека педантом, желчным, ученость для гения все равно, что узда для коня. Мы хотим на свободе прыгать в чистом поле между цветочками и кусточками, пастись в области воображения.

Арх. Фад. То есть вы хотите быть лошадками?

Лентяев. Но древние поэты, которых нам беспрестанно поставляют в пример и которых слава возросла до такой степени, что мы, ничему не учившись, знаем их имена, древние, говорю я, не знали того, что знают наши профессоры, а писали лучше их.

Арх. Фад. Позвольте вам сказать, что вы ошибаетесь. Древние поэты, которых слава пережила существование омогущественных империй, были просвещеннейшими людьми своего века. Гомер был в одно время поэт, историк, статистик, стратег, философ и мифолог. С его поэмою в руках путешественники поверяют ныне местоположения городов, рек, морей, им упоминаемых, и находят во всем удивительную точность. В Англии сделано исследование Илиады в анатомическом отношении, и доказано, что Гомер, в описании различных положений тела при борьбе и единоборстве, соблюдал величайшую верность. На Гомера ссылаются историки и географы; из его творения расплодилось многочисленное племя пиитических произведений, поэм, трагедий и проч. Виргилий - историк и этнограф в Энеиде, ученый домостроитель в Георгиках. Лукан - историк и политик в своей Фарсалии. Эврипид, Эсхил, Софокл - глубокомысленные философы, наставники своих сограждан. Одним словом, в бессмертных творениях древних видна высокая образованность, наука, возвышенная цель, и потому они навсегда останутся образцами.

Неучинский. А будто у нас нет образцовых сочинений - мои стихи помещены…

Арх. Фад. Полно, теперь спор не о словах, но об вещах.

Лентяев. Но какую же вы находите цель в творениях Анакреона, Тибулла, Горация, о которых говорят, что они воспевали только вино и любовь, подобно мне? - Я утверждаю, что поэзия не должна иметь никакой цели, кроме плавности в стихах и верного изображения чувствований.

Арх. Фад. Вы слышали звон, но не знаете, где он. Вы берете одно из условий за цель. Анакреон, Гораций и подобные им поэты имели в предмете отвлечь юношество от разврата, введенного азиатскою роскошью, и смягчить суровость стоической философии. Они воспевали радости невинных наслаждений, любовь и вино, но всегда начинали свои песни похвалою умеренности. Анакреон и Гораций советуют всегда примешивать в вино воду. Они равно презирали роскошь и безнравственность и призывали граждан к веселию после трудов, предпринятых для блага общего. Римляне и греки веселились только за ужином, после работы, а не с утра до вечера. Они пели за столом радостные гимны в честь Вакха и богини любви, но не составляли из того ремесла единственного занятия. Что же касается до древних элегий, то это образцы нежного чувства, душевной доброты, любви возвышенной, философии усладительной. Напротив того, ваши элегии, почтенные господа, выбранные по стишку из французских стихотворцев, похожи на французскую фарсу "Отчаяние Жокриса" (le desespoir de focrisse), или на жалобы мальчика, поставленного в угол за шалость. Смешно, и только.

Лентяев. Прошу не говорить так решительно о древних элегиях: это мой конек.

Арх. Фад. Разве вы знаете древние языки?

Лентяев. А это на что? - Я все знаю по инстинкту и понаслышке, и отчасти по переводам на французский язык, которого хотя я и не понимаю совершенно, но, как говорится - маракую.

Борьки н. Я некогда писал о древних женщинах, но нигде не нашел, чтобы древние поэты учились.

Арх. Фад. Это может быть потому, что вы этого не искали, а отчасти и потому, что их биографии недостаточны. Но их произведения доказывают эту истину. Второе доказательство, что без наук нельзя быть великим, вы видите из того, что и новые поэты снискали всемирную славу учением. Например, все без исключения французские писатели, прославившие век Людовика XIV и царствование Людовика XV, учились в первостепенных коллегиумах. Клопшток, Вилланд, Гете, Шиллер, Томас Мур, Лорд Байрон, Кембль, В. Скотт, Суте (Southey) и проч. кончили полный курс наук в лучших европейских университетах, и почитались в свое время отличнейшими студентами. Науки открывают поэтам новый мир, разрывают цепи воображения, которое у неучей всегда останется в тесных пределах, или, говоря вашим анакреонтическим языком, будешь всегда закупоренным в бутылке.

Неучинский. Но если кто не имел счастия учиться в университетах, неужели тот, по-вашему, осужден на вечное отвержение? Вспомните, что не все имели даже случай слушать университетские лекции.

Арх. Фад. Главное дело в том, чтобы учиться, а где и как - все равно. Я упомянул об университетах только для доказательства, что новые поэты учились так же, как и древние. В светской жизни, в тишине кабинета, можно также образовать себя чтением, размышлением, беседою с людьми учеными и сведущими в науках. Поверьте, кто хочет учиться, тот найдет время, место и средства.

Лентяев (обращаясь к Талантину). Но вы не кончили своей речи и не досказали, чего требуется от русского поэта?

Талантин. Совершенного познания русского языка, грамматики…

Борькин. Ха, ха, ха! Мы, кажется, говорим не по-киргизски!

Арх. Фад. Но пишете не по-русски.

Фиялкин. A basla Jrammaire, a basla Jrammair! (прочь с грамматикой, долой грамматику!).

Талантин. Позвольте кончить, а после делайте что хотите. Чтобы совершенно постигнуть дух русского языка, надобно читать священные и духовные книги, древние летописи, собирать народные песни и поговорки, знать несколько соплеменных славянских наречий, прочесть несколько славянских, русских, богемских и польских грамматик и рассмотреть столько же словарей; знать совершенно историю и географию своего отечества. Это первое и необходимое условие. После того, для роскоши и богатства, советую прочесть Тацита, Фукидида, если возможно, Робертсона, Юма, Гиббона и Миллера. Не худо также познакомиться с новыми путешественниками по Индии, Персии, Бразилии, Северной Америке и островам Южного океана. Это освежит ваше воображение и породит новые идеи о природе и человеке. Весьма не худо было бы прочесть первоклассных отечественных поэтов, с критическими разборами, и, по крайней мере, из древних - Гомера, Виргилия, Горация, Гезиода и греческих трагиков. Не говорю о восточных языках, которых изучение чрезвычайно трудно и средств весьма немного. Но все не худо ознакомиться с Восточными рудниками Гаммера (Fundgruben des Orients) или перевернуть несколько листов в Гербелоте, в хрестоматии Сильвестра де Саси, в Азиятических изысканиях калькуттского ученого общества (Asiatic Researches) и в назидательных Письмах о Китае (Lettres edifiantes etc) - Восток,