учителями Люлли стали повара. А вместо игры на гитаре он день-деньской стал ощипывать перепёлок и фазанов, и вместо звуков музыки он день-деньской слушал, как в медных кастрюлях кипят соусы и как на вертелах, шипя, жарятся туши диких кабанов и оленей.
Но всё равно песни поварёнка Люлли звучали с утра до вечера под низкими сводами кухни. Петь ему не возбранялось.
— Пусть себе горланит, — говорил главный повар, — лишь бы руки исправно делали своё дело!
Так прошёл год, а может, и два. И никогда Франция не гордилась бы своим композитором Жаном-Баттистом Люлли, если бы не один случай…
А случилось вот что. Однажды к герцогу Гизу пожаловал сам король Франции по имени Людовик. Хотя в то время королю было не более восьми лет от роду, но королей всегда встречают по-королевски. В тот день, ещё затемно, в кухне началась великая кутерьма: в честь маленького короля Франции и его свиты готовился королевский ужин. Не меньше десяти поваров возились около больших и маленьких медных кастрюль, орудуя ложками и поварёшками. Не меньше двух десятков поварят ощипывали птицу. В очагах ярко пылал огонь. А среди груды фазанов, куропаток и перепелов, весь облепленный пухом и перьями, сидел и наш Джованни. По кухне расхаживал главный повар. Он всех поторапливал, на всех покрикивал: — Живей, живей, бездельники! У нас должен быть такой ужин, чтобы все повара Франции позеленели от зависти. Мы должны зажарить четырёх диких кабанов и трёх оленей. Мы должны приготовить пятнадцать паштетов! Мы должны… А ну-ка, схожу узнаю, к которому часу готовится пир? Чуть только главный повар переступил порог кухни, как все двадцать поварят и все десять поваров кинулись к Люлли: — Бросай скорей своих цыплят, Люлли! — Джованни, вот твоя гитара! — Залезай на бочку, Баттиста!.. — Тарантеллу давай, Люлли, тарантеллу! — Нет, лучше сыграй нам гавот, Люлли! Тот самый, который ты недавно придумал… — Гавот, гавот, гавот! — в один голос закричали все двадцать поварят. Откуда ни возьмись, в руках у Люлли — гитара, а сам он — на огромной бочке. То-то пошло веселье под низкими сводами кухни! Всё было забыто — и перепёлки, и фазаны, и даже огромный торт, который украшался розовым кремом и зелёными цукатами. Песня сменялась песней. И вскоре все двадцать поварят и все десять поваров пустились в пляску. В самый разгар веселья главный повар вернулся в кухню и заорал. — Ах вы, лентяи, бездельники, лоботрясы! Так-то вы готовитесь к встрече короля Франции! А всё ты, негодный мальчишка! Ты и твоя гитара… Тут он выхватил гитару из рук Люлли и одним махом запустил в огонь. Охваченная пламенем, гитара сгорела в одно мгновение. От неё осталась горстка пепла — вот и всё. Как рыдал бедняжка Люлли! Нет у него больше его старой гитары, которая делила с ним и горести и радости. Шагала вместе с ним по каменистым дорогам Италии, и под холодными порывами ветра, и под жгучими лучами солнца. Помогала ему переносить побои хозяев. Теперь он остался один на всём белом свете. Один-одинёшенек… Между тем в прекрасных залах дворца начался бал. В первой паре, чуть касаясь пальцами руки герцогини Гиз, выступал сам король Франции. Он был в золотом камзоле. Локоны его парика лежали на спине. Все танцевали менуэт — плавный и грациозный танец. Дамы и кавалеры шли парами по блестящему паркету, то останавливаясь и кланяясь друг другу, то степенным, размеренным шагом скользя дальше. Вдруг король гневно топнул ногой и крикнул: — Герцог Гиз, сейчас же подойдите ко мне! Герцог сломя голову кинулся к королю. Все танцующие тоже прекратили танец и обернулись к королю. — Ваши музыканты никуда не годятся, — сердито сказал король. — Ваше величество, — начал было герцог, — мой оркестр — лучший в Париже, лучший во Франции… Мои музыканты… — А я вам говорю: ваши музыканты не умеют играть! Они всё время сбиваются с такта. — Позвать сюда первую скрипку! — крикнул герцог. А бедный скрипач тут как тут. Скрипка в одной руке, смычок — в другой. Зуб на зуб не попадает от страха. Заикаясь, он бормотал: — Это… это… это… какой-то другой оркестр нам мешает… Это… это… это… какая-то другая музыка сбивает нас с такта… Король затопал теперь не одной, а сразу двумя ногами: — Хочу, чтобы здесь сейчас же был второй оркестр! Герцог развёл руками: — Ваше величество, у меня нет и не было другого оркестра. Но король крикнул: «Я приказываю!» — и слуги заметались по всему замку в поисках неведомого оркестра. Осмотрели все комнаты, осмотрели все залы замка. Никого! Побывали на всех чердаках. А там только мыши и крысы. Сбегали в парк. Но в парке вовсю квакали лягушки да журчала вода в фонтанах. И, наконец, спустились вниз, туда, где находилась кухня. И вот среди гостей раздался шёпот: — Нашли второй оркестр… Ведут, ведут музыкантов… Слуги впихнули в зал мальчугана в поварском фартуке. На чумазом лице поварёнка ещё были заметны следы слёз, но глаза плутовски блестели. По всему было видно, что он ничуточки не испугался восьмилетнего короля Франции. Он с любопытством смотрел на золотое великолепие зала. — Вот он, ваше величество! — низко кланяясь, проговорил первый скрипач оркестра, подтолкнув поварёнка к королю. У короля от удивления вздёрнулись брови. — Но говорили об оркестре, а я вижу перед собою… — тут король весело засмеялся, — лишь одного музыканта! И престранного к тому же… Все придворные тоже принялись смеяться: — Ха-ха-ха, вот так музыкант! — Ха-ха-ха, да это всего лишь поварёнок! Король нахмурился: — Я приказал, чтобы здесь был оркестр. Где он? Тогда, скромно потупившись, Люлли сказал: — Оркестр — это я! — И прибавил, ничуть не смутившись — Я и мои кастрюльки. — Неужели? — спросил Людовик, с любопытством разглядывая бойкого поварёнка. Но, вспомнив, что как-никак он король Франции, снова топнул ногой. Уже третий раз за этот вечер. — Хочу видеть, как он играет на кастрюльках! Сейчас же! Немедленно! — Нет ничего проще, ваше величество! Стоит лишь вам спуститься вниз в кухню. Или… или прикажите всем моим кастрюлькам подняться из кухни сюда, в этот зал. При этих словах Люлли отвесил королю Франции самый изысканный поклон. Людовик засмеялся: — Пусть все кастрюльки поднимутся из кухни наверх. Я приказываю! — И скалки, и скалки, — подхватил Люлли. — Не забудьте про скалки!.. — крикнул он слугам, которые тотчас ринулись выполнять приказ короля. — А то чем же я буду выстукивать на кастрюльках мой гавот, ваше величество! И вот тогда-то и началось самое главное. Когда
А случилось вот что. Однажды к герцогу Гизу пожаловал сам король Франции по имени Людовик. Хотя в то время королю было не более восьми лет от роду, но королей всегда встречают по-королевски. В тот день, ещё затемно, в кухне началась великая кутерьма: в честь маленького короля Франции и его свиты готовился королевский ужин. Не меньше десяти поваров возились около больших и маленьких медных кастрюль, орудуя ложками и поварёшками. Не меньше двух десятков поварят ощипывали птицу. В очагах ярко пылал огонь. А среди груды фазанов, куропаток и перепелов, весь облепленный пухом и перьями, сидел и наш Джованни. По кухне расхаживал главный повар. Он всех поторапливал, на всех покрикивал: — Живей, живей, бездельники! У нас должен быть такой ужин, чтобы все повара Франции позеленели от зависти. Мы должны зажарить четырёх диких кабанов и трёх оленей. Мы должны приготовить пятнадцать паштетов! Мы должны… А ну-ка, схожу узнаю, к которому часу готовится пир? Чуть только главный повар переступил порог кухни, как все двадцать поварят и все десять поваров кинулись к Люлли: — Бросай скорей своих цыплят, Люлли! — Джованни, вот твоя гитара! — Залезай на бочку, Баттиста!.. — Тарантеллу давай, Люлли, тарантеллу! — Нет, лучше сыграй нам гавот, Люлли! Тот самый, который ты недавно придумал… — Гавот, гавот, гавот! — в один голос закричали все двадцать поварят. Откуда ни возьмись, в руках у Люлли — гитара, а сам он — на огромной бочке. То-то пошло веселье под низкими сводами кухни! Всё было забыто — и перепёлки, и фазаны, и даже огромный торт, который украшался розовым кремом и зелёными цукатами. Песня сменялась песней. И вскоре все двадцать поварят и все десять поваров пустились в пляску. В самый разгар веселья главный повар вернулся в кухню и заорал. — Ах вы, лентяи, бездельники, лоботрясы! Так-то вы готовитесь к встрече короля Франции! А всё ты, негодный мальчишка! Ты и твоя гитара… Тут он выхватил гитару из рук Люлли и одним махом запустил в огонь. Охваченная пламенем, гитара сгорела в одно мгновение. От неё осталась горстка пепла — вот и всё. Как рыдал бедняжка Люлли! Нет у него больше его старой гитары, которая делила с ним и горести и радости. Шагала вместе с ним по каменистым дорогам Италии, и под холодными порывами ветра, и под жгучими лучами солнца. Помогала ему переносить побои хозяев. Теперь он остался один на всём белом свете. Один-одинёшенек… Между тем в прекрасных залах дворца начался бал. В первой паре, чуть касаясь пальцами руки герцогини Гиз, выступал сам король Франции. Он был в золотом камзоле. Локоны его парика лежали на спине. Все танцевали менуэт — плавный и грациозный танец. Дамы и кавалеры шли парами по блестящему паркету, то останавливаясь и кланяясь друг другу, то степенным, размеренным шагом скользя дальше. Вдруг король гневно топнул ногой и крикнул: — Герцог Гиз, сейчас же подойдите ко мне! Герцог сломя голову кинулся к королю. Все танцующие тоже прекратили танец и обернулись к королю. — Ваши музыканты никуда не годятся, — сердито сказал король. — Ваше величество, — начал было герцог, — мой оркестр — лучший в Париже, лучший во Франции… Мои музыканты… — А я вам говорю: ваши музыканты не умеют играть! Они всё время сбиваются с такта. — Позвать сюда первую скрипку! — крикнул герцог. А бедный скрипач тут как тут. Скрипка в одной руке, смычок — в другой. Зуб на зуб не попадает от страха. Заикаясь, он бормотал: — Это… это… это… какой-то другой оркестр нам мешает… Это… это… это… какая-то другая музыка сбивает нас с такта… Король затопал теперь не одной, а сразу двумя ногами: — Хочу, чтобы здесь сейчас же был второй оркестр! Герцог развёл руками: — Ваше величество, у меня нет и не было другого оркестра. Но король крикнул: «Я приказываю!» — и слуги заметались по всему замку в поисках неведомого оркестра. Осмотрели все комнаты, осмотрели все залы замка. Никого! Побывали на всех чердаках. А там только мыши и крысы. Сбегали в парк. Но в парке вовсю квакали лягушки да журчала вода в фонтанах. И, наконец, спустились вниз, туда, где находилась кухня. И вот среди гостей раздался шёпот: — Нашли второй оркестр… Ведут, ведут музыкантов… Слуги впихнули в зал мальчугана в поварском фартуке. На чумазом лице поварёнка ещё были заметны следы слёз, но глаза плутовски блестели. По всему было видно, что он ничуточки не испугался восьмилетнего короля Франции. Он с любопытством смотрел на золотое великолепие зала. — Вот он, ваше величество! — низко кланяясь, проговорил первый скрипач оркестра, подтолкнув поварёнка к королю. У короля от удивления вздёрнулись брови. — Но говорили об оркестре, а я вижу перед собою… — тут король весело засмеялся, — лишь одного музыканта! И престранного к тому же… Все придворные тоже принялись смеяться: — Ха-ха-ха, вот так музыкант! — Ха-ха-ха, да это всего лишь поварёнок! Король нахмурился: — Я приказал, чтобы здесь был оркестр. Где он? Тогда, скромно потупившись, Люлли сказал: — Оркестр — это я! — И прибавил, ничуть не смутившись — Я и мои кастрюльки. — Неужели? — спросил Людовик, с любопытством разглядывая бойкого поварёнка. Но, вспомнив, что как-никак он король Франции, снова топнул ногой. Уже третий раз за этот вечер. — Хочу видеть, как он играет на кастрюльках! Сейчас же! Немедленно! — Нет ничего проще, ваше величество! Стоит лишь вам спуститься вниз в кухню. Или… или прикажите всем моим кастрюлькам подняться из кухни сюда, в этот зал. При этих словах Люлли отвесил королю Франции самый изысканный поклон. Людовик засмеялся: — Пусть все кастрюльки поднимутся из кухни наверх. Я приказываю! — И скалки, и скалки, — подхватил Люлли. — Не забудьте про скалки!.. — крикнул он слугам, которые тотчас ринулись выполнять приказ короля. — А то чем же я буду выстукивать на кастрюльках мой гавот, ваше величество! И вот тогда-то и началось самое главное. Когда