ДеВар извинился перед главным евнухом Стайком и вернул ему связку ключей. Он приказал части собравшихся стражников остаться там, а остальным — возвратиться на свои обычные места, к своим обычным заданиям. После этого он вежливо, но твердо увел госпожу Перрунд.

Конюх, который седлал для них скакунов, видел, как оба покинули дворец, а многие честные граждане сообщали потом, что видели, как эти двое покинули город.

Приблизительно в то время, когда они выехали из северных ворот города, Стайк попытался открыть двери, ведущие в малый дворик на верхнем этаже гарема.

Ключ никак не хотел входить в скважину — что-то ему мешало.

Двери пришлось сломать. Оказалось, что постороннее тело, вставленное в скважину, после того как двери были закрыты, являет собой кусочек мрамора в форме мизинца, отломанного от руки одной из дев в центре фонтанной чаши.

УрЛейн был найден в спальне, примыкающей к дворику. Простыни на кровати были пропитаны его кровью. Тело уже остыло.

Ни ДеВара, ни Перрунд так и не поймали. После приключений, о которых в записках не сообщается, они направились в Монтелоччи, что в Полутайных королевствах, где, как это ни удивительно, ДеВара никто не знал, зато сам он немало знал об этих землях и сумел быстро создать себе имя.

ДеВар и Перрунд стали торговцами, а впоследствии основали банк. Перрунд написала свои записки, которые и составили половину моей книги. Они поженились, и их сыновья (а предположительно, и дочери) по сей день управляют торговым домом, который соперничает с нашим кланом Мифели. Символ их компании, как говорят, — обычное кольцо, какое получается, если отрезать кусок трубы. (Этот символ, как я думаю, — лишь частичка из целого ряда перекличек внутри этих историй и между ними, но, поскольку скрытый их смысл слишком сложен и моя старая голова уже не может его постичь, я предоставляю читателю самому выявить точки соприкосновения, самому сделать выводы, самому пораскинуть мозгами.)

Как бы то ни было, но в записках этих сообщается, что ДеВар и Перрунд погибли во время путешествия в горах, погребенные лавиной, пять лет назад. Могилой им стали снег, лед и неумолимые горные пики, но, поскольку погибли они после долгой и счастливой совместной жизни, я беру на себя смелость повторить, что относительно их судеб предпочитаю первую версию, пусть она и не подтверждается фактами.

И вот теперь, пожалуй, двойная моя история подошла к концу. Не сомневаюсь — многого я не сказал, многого из того, что с немалым на то основанием можно было бы включить в эту книгу, если бы мы (я) знали капельку больше и обнаружили еще чуточку, но, как я указывал выше, иногда (а может быть, и всегда) приходится довольствоваться тем, что есть.

Моя жена должна скоро вернуться с рынка. (Да, я женат и сегодня люблю свою жену не меньше, чем любил всегда, — люблю ее саму, а не мою утраченную любовь в ней, хотя, должен признаться, она немного похожа на доброго доктора.) Она взяла с собой двух наших внуков, чтобы купить им подарки, а вернувшись, они попросят меня поиграть с ними. Я теперь так стар, что почти не работаю, но жизнь есть жизнь, и ее нужно дожить.