сотен
Гра-нитных локтей.
Что яростный кречет — В волн пенную шерсть — Взмыл – первым да встретит Сы-новнюю персть.
Не в яростном споре Ветров и ветрил — Не в море, а в горе Се-бя утопил!
В уст – собственной пене, Кро-вавой кайме, В век – собственной тени, В недр – собственной тьме,
В убийственном слове Ко-ротком: к чему? В от-цовской любови Без-донном чану.
Где пропасти клином, Где пена ревет — Ле-тящего принял В грудь водоворот.
ХОР ГРАЖДАН
Горе! Горе! С красных скал — Горе! Горе! Камнем пал
Царь наш. Наводняй же площадь, Бессыновних и безотчих Стадо – без поводыря! Горе! Горе! Без царя!
Горе! Горе! Дважды пал! Старого гремучий вал Выхватил зеленокудрый. Юного – слепая удаль. Чудищу швырнула в пасть. Горе! Горе! С черным – снасть!
Коршунам – кровавый пир! Горе! Горе! Дважды сир Край наш, на куски искрошен. Вместо пажитей роскошных — Коршунов кровавый слет... Горе! Горе! Море слез!
Горе! Горе! Кровных кровь! Мать бездетная, готовь Скорби черное убранство! Явственен – через пространства — Скорби веющий рукав. Ах, не черен он – кровав!
Прав – взмывающий с крутизн! Лучше б вовсе в эту жизнь, — В коей правды не дождаться, — Не рождать и не рождаться, И не знать, как ветер свеж... Горе! Горе! Горе!
Явление Тезея в сопровождении девушек и юношей.
ТЕЗЕЙ
Где ж Лавры – победоносцу? Жив и несокрушим! Как по коврам пронесся По валунам морским —
Вождь ваш, с благою вестью: Вот она! Счетом семь Дев, с семерыми вместе Сими – в родную сень.
Целы и без изъяну, — Что деревб весной! Чаянных семь и жданных Семеро, я – восьмой.
Пал Минотавр, и вынес Вал! Кровяным бугром Пал! С Минотавром – Минос. Но – чту за прием?
Что – овцы под крышу! (1 )Что – жены под щит! При-ветствий не слышу! Иль море глушит?
Что – рыбины в пену! Что – ящеры в мох! От радости немы? Иль сам я оглох?
От радости слепы? Ведь вот она, стать, Кра-са и укрепа А-фин. Или вспять
Мне? Сызнова море Тре-вожить кормой? Лишь сам себе вторю? В сей предгромовой
Ти-ши. Не привечен Ни взглядом очес! Так вот она, встреча, Так вот она, честь,
Так вот они, горсти Роз, лавры вершин Бой-цу-быкоборцу От вольных Афин!
В час скорби и вздохов Был скор мой булат. На дел моих грохот Не-мотствуешь, град?
На рук моих дело — Уж весть о быке Весь мир огремела — Ни ветви в руке?!
Серд-цб без отзыва! Те-ла без сердец! Но – злейшее диво; Что – даже отец
На-встречу не вышел, На мышц моих мощь Скло-нить свою ношу... Иль впрямь я безотч?
Афиняне, рдею! Лоб – обручем сперт! Скажите – Эгею, Что сын его...
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Мертв Царь. Не родиться — Вот, в царстве тщеты — О-снова.
ТЕЗЕЙ
Убийца Дер-жавного?
ПРОРИЦАТЕЛЬ
– Ты. “Бык поражен из двух — Белый, белее пара — Парус”. Так в отчий слух Слово твое упало.
“В пепле себя сокрыл — Черных, чернее вара Смольного, жди ветрил”. Ум твой какою чарой
Заворожен? Каков Змей у тебя под корнем?
ТЕЗЕЙ
Дивною девой вдов, Изнеможа от скорби Плыл. Когда свет немил, Черное – оку мило. Вот почему забыл Переменить ветрило.
ХОР ЮНОШЕЙ
В час осыпавшихся вёсен, Ран, неведомых врачам, Черный, черный лишь преносен Цвет – горюющим очам.
В час раздавшихся расселин — Ах! – и сдавшихся надежд! — Черный, черный оку – зелен, Черный, черный оку – свеж.
Резвым агнцем белорунным Кто корабль пустить дерзнет, Коль в груди своей, как в урне, Вождь покойницу везет?
В час, как всё уже утратил, В час, как всё похоронил, Черный, черный оку – красен, Черный, черный оку – мил.
Мрак – дыхание без вздрога! Мрак – касание фаты! Как боец усталый – лога, Око жаждет черноты.
В час распавшихся объятий, — Ах, с другим, невеста, ляг! — Черный, черный оку – внятен, Черный, черный оку – благ.
В час оставленных прибрежий, — Ран, не знающих врачей, — Черный, черный лишь не режет Цвет – заплаканных очей.
В час, как розы не приметил, В час, как сердцем поседел, Черный, черный оку – светел, Черный, черный оку – бел.
Посему под сим злорадным Знаком – прибыли пловцы. Пребелейшей Ариадны Всй мы – черные вдовцы.
Всй мы – черные нубийцы Скорби, – сгубленный дубняк! Всй – Эгея соубийцы, И на всех проклятья знак —
Черный...
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Чарой клянусь полдневной, Небожителя – се – резец! Сын мой, кого прогневал Из роковых божеств?
Муж, и разя, радушен, Бог ударяет в тыл. Верность – кому нарушил, Сын, из бессмертных сил?
Перед какой незримой Явственностью не прав? Громы – с какой низринул Из олимпийских глав?
Сын, неземным законом Взыскан, – перстом сражен! Ревность – какой затронул Из олимпийских жен?
Высушенный опилок — Муж, за кого взялись! Мстительней олимпиек Несть, и не мыслит мысль.
Взыщут, – осколок глинян, Выплеснутый сосуд! Сын мой, кому повинен Из роковых?
ЖРЕЦ
Несут Тело. Водорослью овито.
ТЕЗЕЙ
Узнаю тебя, Афродита!
Октябрь 1924 Прага
Что яростный кречет — В волн пенную шерсть — Взмыл – первым да встретит Сы-новнюю персть.
Не в яростном споре Ветров и ветрил — Не в море, а в горе Се-бя утопил!
В уст – собственной пене, Кро-вавой кайме, В век – собственной тени, В недр – собственной тьме,
В убийственном слове Ко-ротком: к чему? В от-цовской любови Без-донном чану.
Где пропасти клином, Где пена ревет — Ле-тящего принял В грудь водоворот.
ХОР ГРАЖДАН
Горе! Горе! С красных скал — Горе! Горе! Камнем пал
Царь наш. Наводняй же площадь, Бессыновних и безотчих Стадо – без поводыря! Горе! Горе! Без царя!
Горе! Горе! Дважды пал! Старого гремучий вал Выхватил зеленокудрый. Юного – слепая удаль. Чудищу швырнула в пасть. Горе! Горе! С черным – снасть!
Коршунам – кровавый пир! Горе! Горе! Дважды сир Край наш, на куски искрошен. Вместо пажитей роскошных — Коршунов кровавый слет... Горе! Горе! Море слез!
Горе! Горе! Кровных кровь! Мать бездетная, готовь Скорби черное убранство! Явственен – через пространства — Скорби веющий рукав. Ах, не черен он – кровав!
Прав – взмывающий с крутизн! Лучше б вовсе в эту жизнь, — В коей правды не дождаться, — Не рождать и не рождаться, И не знать, как ветер свеж... Горе! Горе! Горе!
Явление Тезея в сопровождении девушек и юношей.
ТЕЗЕЙ
Где ж Лавры – победоносцу? Жив и несокрушим! Как по коврам пронесся По валунам морским —
Вождь ваш, с благою вестью: Вот она! Счетом семь Дев, с семерыми вместе Сими – в родную сень.
Целы и без изъяну, — Что деревб весной! Чаянных семь и жданных Семеро, я – восьмой.
Пал Минотавр, и вынес Вал! Кровяным бугром Пал! С Минотавром – Минос. Но – чту за прием?
Что – овцы под крышу! (1 )Что – жены под щит! При-ветствий не слышу! Иль море глушит?
Что – рыбины в пену! Что – ящеры в мох! От радости немы? Иль сам я оглох?
От радости слепы? Ведь вот она, стать, Кра-са и укрепа А-фин. Или вспять
Мне? Сызнова море Тре-вожить кормой? Лишь сам себе вторю? В сей предгромовой
Ти-ши. Не привечен Ни взглядом очес! Так вот она, встреча, Так вот она, честь,
Так вот они, горсти Роз, лавры вершин Бой-цу-быкоборцу От вольных Афин!
В час скорби и вздохов Был скор мой булат. На дел моих грохот Не-мотствуешь, град?
На рук моих дело — Уж весть о быке Весь мир огремела — Ни ветви в руке?!
Серд-цб без отзыва! Те-ла без сердец! Но – злейшее диво; Что – даже отец
На-встречу не вышел, На мышц моих мощь Скло-нить свою ношу... Иль впрямь я безотч?
Афиняне, рдею! Лоб – обручем сперт! Скажите – Эгею, Что сын его...
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Мертв Царь. Не родиться — Вот, в царстве тщеты — О-снова.
ТЕЗЕЙ
Убийца Дер-жавного?
ПРОРИЦАТЕЛЬ
– Ты. “Бык поражен из двух — Белый, белее пара — Парус”. Так в отчий слух Слово твое упало.
“В пепле себя сокрыл — Черных, чернее вара Смольного, жди ветрил”. Ум твой какою чарой
Заворожен? Каков Змей у тебя под корнем?
ТЕЗЕЙ
Дивною девой вдов, Изнеможа от скорби Плыл. Когда свет немил, Черное – оку мило. Вот почему забыл Переменить ветрило.
ХОР ЮНОШЕЙ
В час осыпавшихся вёсен, Ран, неведомых врачам, Черный, черный лишь преносен Цвет – горюющим очам.
В час раздавшихся расселин — Ах! – и сдавшихся надежд! — Черный, черный оку – зелен, Черный, черный оку – свеж.
Резвым агнцем белорунным Кто корабль пустить дерзнет, Коль в груди своей, как в урне, Вождь покойницу везет?
В час, как всё уже утратил, В час, как всё похоронил, Черный, черный оку – красен, Черный, черный оку – мил.
Мрак – дыхание без вздрога! Мрак – касание фаты! Как боец усталый – лога, Око жаждет черноты.
В час распавшихся объятий, — Ах, с другим, невеста, ляг! — Черный, черный оку – внятен, Черный, черный оку – благ.
В час оставленных прибрежий, — Ран, не знающих врачей, — Черный, черный лишь не режет Цвет – заплаканных очей.
В час, как розы не приметил, В час, как сердцем поседел, Черный, черный оку – светел, Черный, черный оку – бел.
Посему под сим злорадным Знаком – прибыли пловцы. Пребелейшей Ариадны Всй мы – черные вдовцы.
Всй мы – черные нубийцы Скорби, – сгубленный дубняк! Всй – Эгея соубийцы, И на всех проклятья знак —
Черный...
ПРОРИЦАТЕЛЬ
Чарой клянусь полдневной, Небожителя – се – резец! Сын мой, кого прогневал Из роковых божеств?
Муж, и разя, радушен, Бог ударяет в тыл. Верность – кому нарушил, Сын, из бессмертных сил?
Перед какой незримой Явственностью не прав? Громы – с какой низринул Из олимпийских глав?
Сын, неземным законом Взыскан, – перстом сражен! Ревность – какой затронул Из олимпийских жен?
Высушенный опилок — Муж, за кого взялись! Мстительней олимпиек Несть, и не мыслит мысль.
Взыщут, – осколок глинян, Выплеснутый сосуд! Сын мой, кому повинен Из роковых?
ЖРЕЦ
Несут Тело. Водорослью овито.
ТЕЗЕЙ
Узнаю тебя, Афродита!
Октябрь 1924 Прага