Только такого и можно любить.

— Спасибо, — сказал он, не в состоянии поверить всем этим хорошим словам, но и не высказывая неуместных сомнений. — Я сидел на концерте и думал, почему ты со мной, с таким обыкновенным и ничем не выдающимся, и потом думал.

— Терпеть не могу выдающихся.

— А сама разве не выдающаяся?

— И себя иногда терпеть не могу. Именно за то, что хочу быть выдающейся и знаменитой, чтобы все видели, какая я красивая и талантливая. И танцую не для себя, а чтобы другим понравиться. Ужасно противно, и ничего не могу с собой поделать. А эта грамота? Из-за чего сыр-бор, из-за какой-то бумажки? Представь, если бы Света была на моём месте. Сказала бы: «Дарю вам эту грамоту, Марина Алексеевна, вешайте её на стенку, кладите на стол под стекло, постройте для неё отдельный павильон или носите на шее, а я и без грамоты знаю, кто я такая и сколько стою». Света в тысячу раз лучше меня, ты бы знал, как она музыку чувствует! И ни в какие знаменитости не лезет. Она умеет ценить хорошее в других и радуется, когда видит хорошее, а у меня я на первом месте...

— Перестань на себя наговаривать, — остановил её Игорь. — Если бы ты была такая, тебе эти слова и в голову не пришли бы. Недостатков у каждого хватает, у твоей Светы тоже.

— Какие это у Светы недостатки?

— Я не знаю, но сильно кажется, что имеются. Вот соберёмся в следующий раз, устроим беседу-диспут «Расскажи мне обо мне» и всё выясним, — грустно пошутил Игорь.

— Что ты глупости говоришь, никогда мы больше не соберёмся, — вспыхнула Лариса и быстро утёрла глаза платочком.

— Соберёмся, — сказал Игорь.

— Как, когда, где? — простонала Лариса. Он ответил:

— Помнишь, ты сидела в море на камне и хотела, чтобы я приплыл. Я плыл, плыл, думал уже повернуть обратно, лёг на спину, посмотрел на звёзды, и пришла мысль: «Нет, надо доплыть до камней». И поплыл дальше. Потому что ты хотела. Это очень важно, чтобы кто-то хотел. Давай будем очень хотеть встретиться.

— Хорошо, я буду очень хотеть, — сказала она серьёзно. — Но и ты хоти, не забывай. Будешь?

— Думаешь, мне не кажется, что я без тебя умру? Тоже кажется. Но это только кажется. Никуда мы не умрём, всё будет хорошо.

Он проводил девочку до её отряда и пошёл дальше, в свой седьмой.

На веранде сидел Андрей Геннадиевич, он писал «Дневник вожатого», который завтра надо сдавать Вероне Карловне. Искоса взглянув невидящими глазами на Игоря, Андрей Геннадиевич молча углубился в своё писание. Игорь прошёл в спальню и сел на койку. Очень хотелось сразу лечь и спать, даже не помыв ноги. Но надо было идти похищать грамоту. Идти похищать грамоту не хотелось. Но хочешь или не хочешь, а когда надо, это не имеет значения. Надо. Он обещал и поклялся самому себе, что Лариса уедет домой с грамотой.

Преодолевая усталость, он достал нарисованную грамоту из-под газетки в тумбочке, вынул из матраса ключ и пошёл. Не через окно, а нормально, дверью. Андрей Геннадиевич снова скользнул по нему взглядом выпученных, замученных обязанностями глаз и снова ничего не сказал.

... И вот среди глубокой ночи Игорь пошёл к кабинету, не таясь, по безлюдному лагерю. Поднялся по лесенке, нащупывая в кармане ключ. Остановился.

На лавочке слева от двери кабинета сидела Марина Алексеевна, у её ног, блаженствуя, развалился Тюбик. Марина Алексеевна носком тапочки почёсывала Тюбику брюхо.

— Иди, иди сюда, — поманила она рукой. — Садись... Видишь, какая я догадливая. Всех вас вижу насквозь. Сперва отдай ключ.

Игорь подал ей ключ.

— Твоя подделка у тебя, конечно, с собой. Дай сюда. Игорь вытащил из-под рубашки поддельную грамоту и отдал.

— Пойдём, сравним.

Зашли в кабинет. Марина Алексеевна включила люстру и приставила к стене поддельную грамоту рядом с настоящей.

— Что вы, её не видели, что ли, — сказал Игорь, утомившись молчанием. — Она здесь несколько дней висела.

— Очень здорово сделано, — сказала начальница. — Я её оставлю себе, можно?

Игорь пожал плечами:

— Оставляйте, я её для вас и нарисовал.

— Шутник... Вот тебе ножичек, счисти печать. Игорь стал соскребать наклеенную печать острым, как резец, ножичком. Марина Алексеевна сняла со стены рамку и вынула из неё Ларисину грамоту.

— Кто выдал? — спросил Игорь.

— Я сама догадалась.

— Это неправда.

— Ну, неправда, — согласилась Марина Алексеевна. — Но ты должен понять, почему я вынуждена говорить неправду. Ты сам один раз сказал мне неправду, тоже вынужденную. Ты меня даже ограбил. И всё-таки я считаю тебя честным мальчиком. Поэтому ты простишь мне мою неправду.

— Нет. — Игорь помотал головой. — Одно дело — я, а другое — вы. Всем можно, а вам нельзя. И зря вы врёте, я уже сам догадался, кто выдал. Мне она сразу не понравилась. Вся из себя выламывается, вся как на цыпочках и завистливая... Вот, готово.

— Давай.

Марина Алексеевна, не торопясь, вставила в рамку нарисованную Игорем грамоту, повесила на стену.

— Видишь, всё вышло, как ты хотел, — сказала она.

— Да, спасибо, — сказал он. — Только надо было сразу.

— Почему ты не спрашиваешь, отдам ли я грамоту Ларисе?

— Я же вижу.

— Да, мы понимаем друг друга, это большая радость. — Она обняла его, провела сильной рукой по волосам, по лицу, как бы снимая что-то. Потом отстранила от себя, держа за уши. — Жалко расставаться, парень. Приезжай будущим летом, скажи маме, что я приму без всяких затруднений.

— Спасибо за приглашение, Марина Алексеевна, мне очень тут понравилось в Ласпи, — сказал Игорь.

— И Лариска приедет, да?.. Ну, иди спать.

— Вы что, опять меня никак не накажете? Начальница усмехнулась.

— Хотела бы, да как я могу тебя наказать? Смена кончилась, а с нею и все наказания... Да, я же хотела дать тебе грамоту, уже написана была. Но после такой новости... — Она покачала головой. — Сам понимаешь, рука не поднялась. Вот тебе и наказание, ты лишён грамоты.

— Я бы лучше значок хотел, — признался Игорь со вздохом сожаления. — Значок в школу носить можно. Вот если бы вы меня лишили значка, я бы очень огорчился, а грамоты — это ничего.

— Жаль, лишить тебя значка я не догадалась. — Марина Алексеевна тоже вздохнула с сожалением. — Ну, ступай.

Развернула его и легонько толкнула к двери.

Тюбик вилял хвостом, но сахару с собой не было.

Игорь присел и погладил собаку, почесал шею и за ушами, похлопал по спине. Встал и увидел рядом Марину Алексеевну.

Она приколола ему значок над кармашком:

— Носи в школу. Будь настоящим ласпинцем, честным, смелым, справедливым, добрым и сильным. Слушайся старших и помогай младшим. Будь готов!

— Всегда готов! Игорь побежал в отряд.

Андрей Геннадиевич одной рукой писал, а другой рукой ерошил