- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (6) »
которых он ловил. Видя, в какую ужасную тварь превратился я, он, бедняга, наверное, пытается представить, во что превратятся его дети.
Я, например, не мог без боли в сердце смотреть на то, как резко увеличивается население; как, словно почки, распускаются колонии на Луне, Марсе и на дне земного океана. Амфибии ведь порой ведут себя так, словно разрушили все культурные связи с прибрежными рыбацкими деревушками. Я-то это отлично знаю…
Я полез в карман и выудил мутную стекляшку, которую подобрал на побережье.
- Гляньте-ка. Вы такого не видели.
И дети потянулись к моей перепончатой, нечеловеческой руке.
В супермаркете - самом большом здании деревни - Джуао купил сласти к чаю. - Я мягкое и нежное, вкуснее шоколада, - шептала каждая коробка печенья, когда вы снимали ее с полки. Как раз на прошлой неделе я читал статью о новой, говорящей упаковке в одном из американских журналов. Поэтому я был готов к такому обороту и предпочел торчать в овощном отделе. Потом мы пришли в дом Джуао. Письмо оказалось точно таким, как я ожидал. Детей нужно было завтра утром посадить на автобус, уходящий в город. Мои крестники уже вступили на путь, в конце которого превратятся в «рыб»… Убрав письмо, мы (я с Джуао) уселись на крыльце. Мы пили и смотрели на ослов и мотоциклы, мужчин в мешковатых штанах, женщин в желтых шарфах и ярких рубахах с гирляндами чеснока. Мимо нас прошло несколько амфибий в сверкающей форме из зеленой чешуи. Наконец Джуао сказался усталым и ушел подремать. Большая часть моей жизни прошла на побережье стран, где люди привыкли к полуденному отдыху. А я первые десять лет своей жизни, когда формировались все мои привычки, провел на датской кооперативной ферме и до сих пор не мог заставить себя спать днем… Так что я перешагнул через свою крестницу (она уснула на нижней ступеньке крыльца, подложив под голову кулачок) и пошел через деревню назад, к побережью.
В полночь Ариэль вышла из моря. Она поднялась на скалы и забарабанила ногтями в стеклянную стену моего домика. Словно дождевые капли застучали по стеклу… В тот вечер я устроился у камина. Собирался почитать, но задремал. Мой домашний компьютер поинтересовался, хочу ли я чего-нибудь, и, не получив ответа, выключил Dvorjak Cello Concerto, притушил свет лампы ночника для чтения, перестал подбрасывать дрова в камин. Когда меня разбудила Ариэль, за каминной решеткой были одни угли. Но голову от подушки я оторвал, только когда она постучала во второй раз. Зеленая форма, янтарные волосы - все цвета погибли в серебристом свете луны. Я потянулся к выключателю, нажал кнопку, и стеклянная стена ушла в пол. В лицо мне ударил ветер. - Чего тебе нужно? - спросил я. - Неужели нельзя выбрать другое время для визитов? - Тарк на берегу. Он ждет тебя. Ночь выдалась теплой, но ветреной. По морю к берегу неслись хребты волн, увенчанные белыми барашками пены. Я протер глаза. - Это тот, самый главный? Почему ты не привела его ко мне? Зачем он хочет увидеть меня? Девушка коснулась моей руки. - Пойдем. Они все внизу на берегу. - Кто это «все»? - Тарк и остальные. Ариэль потащила меня через внутренний дворик к дорожке, ведущей на пляж. Залитое лунным светом море стонало. Внизу на берегу у ревущего на ветру костра столпились люди. Девушка направилась к ним. Два рыбака сидели на перевернутом корыте и жались друг к дружке. Они играли на гитарах. Их пение - грубое, ритмическое, режущее слух - разносилось над белеющим в ночи пляжем. Ожерелье из акульих зубов сверкало на шее танцовщицы. Остальные сидели на перевернутом ялике и ели. На костре с краю стояла кастрюля с большой ручкой. Там между розовыми островами креветок пенилось масло. Одна женщина опускала сырые креветки в кастрюлю, другая вылавливала сварившиеся. - Дядюшка Кэйл! - Смотрите, дядюшка Кэйл! - Эй, а вы что тут делаете? - удивился я, поворачиваясь к крестникам. - Разве вы не должны сейчас лежать дома в кроватках? - Папочка сказал, что мы можем прийти сюда. Он тоже скоро будет здесь. Я повернулся к Ариэль: - В честь чего такой праздник? - Завтра на заре мы отправимся в Разлом. Кто-то промчался по песку, размахивая бутылками. - Они не хотели тебе рассказывать, не хотели задеть твою гордость. - Мою что? - Ну, ведь они хотят сделать то, чего ты… - Но… - …к тому же тебя тогда искалечило. Они не хотели тебя расстраивать. Но Тарк все-таки решил повидаться с тобой. Я подумала, что ты не расстроишься. Поэтому и привела тебя на берег. - Спасибо. - Дядюшка Кэйл? Этот голос был грубее и глубже, чем детские голоса моих крестников. Позвавший меня человек сидел на бревне спиной к костру и ел сладкую картошку. Отблески пламени играли на темных скулах и влажных волосах. Он встал, подошел ко мне, поднял руку. Я тоже поднял руку. И мы хлопнули друг друга по ладони. - Здорово, - улыбнулся юноша. - Ариэль сказала, что ты придешь. Завтра мы собираемся проложить силовой кабель через Разлом. Чешуйки на рукавах формы Тарка поблескивали. Он казался очень сильным. А держался спокойно. - Я… - Тут он замолчал. Мне показалось, что он похож на счастливого танцора, удачно исполнившего свой номер. - Я хотел поговорить с вами о Разломе. А я думал, он заговорит об острых кораллах и об акулах. - И о… той аварии… Если вы согласитесь. - Конечно, - ответил я. - Если это хоть чем-то поможет тебе. - Видишь, Тарк! Я же говорила, что он согласится, - выпалила Ариэль. Я слышал, как изменилось дыхание юноши. - Вы и в самом деле не обидетесь, если я попрошу рассказать о том несчастном случае? Я покачал головой и только тут понял, что с голосом Тарка. Подводный герой был мальчишкой, голос его ломался… Ему еще не исполнилось и девятнадцати. - Скоро мы отправимся ловить рыбу, - продолжал Тарк. - Пойдете с нами? - Если дойду.
Бутылка пошла по кругу. От женщины у кастрюли с креветками она попала к одному из гитаристов, потом к Ариэль и, наконец, ко мне. Я передал ее Тарку. Мы пили ром. Этот напиток делали в семи милях от берега, в пещере. Из-за затвердевшей кожи в левом уголке рта мне трудно пить из горлышка. Ром струйкой побежал по подбородку. Тарк выпил, вытер рот и положил руку мне на плечо. - Отойдем к воде. Мы отошли от костра. Несколько рыбаков последовало за нами. А амфибии посмотрели в нашу сторону и отвели взгляды. - Все дети в деревне называют вас дядюшкой Кэйлом? - Нет. Только мои крестники. Я познакомился с их отцом, когда был в твоем возрасте. - А я думал, все вас так зовут. Извините. Мы добрались до влажного песка. Оранжевые блики играли на нашей коже. Из песка торчал залитый лунным светом остов разбитой лодки.
* * *
В супермаркете - самом большом здании деревни - Джуао купил сласти к чаю. - Я мягкое и нежное, вкуснее шоколада, - шептала каждая коробка печенья, когда вы снимали ее с полки. Как раз на прошлой неделе я читал статью о новой, говорящей упаковке в одном из американских журналов. Поэтому я был готов к такому обороту и предпочел торчать в овощном отделе. Потом мы пришли в дом Джуао. Письмо оказалось точно таким, как я ожидал. Детей нужно было завтра утром посадить на автобус, уходящий в город. Мои крестники уже вступили на путь, в конце которого превратятся в «рыб»… Убрав письмо, мы (я с Джуао) уселись на крыльце. Мы пили и смотрели на ослов и мотоциклы, мужчин в мешковатых штанах, женщин в желтых шарфах и ярких рубахах с гирляндами чеснока. Мимо нас прошло несколько амфибий в сверкающей форме из зеленой чешуи. Наконец Джуао сказался усталым и ушел подремать. Большая часть моей жизни прошла на побережье стран, где люди привыкли к полуденному отдыху. А я первые десять лет своей жизни, когда формировались все мои привычки, провел на датской кооперативной ферме и до сих пор не мог заставить себя спать днем… Так что я перешагнул через свою крестницу (она уснула на нижней ступеньке крыльца, подложив под голову кулачок) и пошел через деревню назад, к побережью.
Глава третья
В полночь Ариэль вышла из моря. Она поднялась на скалы и забарабанила ногтями в стеклянную стену моего домика. Словно дождевые капли застучали по стеклу… В тот вечер я устроился у камина. Собирался почитать, но задремал. Мой домашний компьютер поинтересовался, хочу ли я чего-нибудь, и, не получив ответа, выключил Dvorjak Cello Concerto, притушил свет лампы ночника для чтения, перестал подбрасывать дрова в камин. Когда меня разбудила Ариэль, за каминной решеткой были одни угли. Но голову от подушки я оторвал, только когда она постучала во второй раз. Зеленая форма, янтарные волосы - все цвета погибли в серебристом свете луны. Я потянулся к выключателю, нажал кнопку, и стеклянная стена ушла в пол. В лицо мне ударил ветер. - Чего тебе нужно? - спросил я. - Неужели нельзя выбрать другое время для визитов? - Тарк на берегу. Он ждет тебя. Ночь выдалась теплой, но ветреной. По морю к берегу неслись хребты волн, увенчанные белыми барашками пены. Я протер глаза. - Это тот, самый главный? Почему ты не привела его ко мне? Зачем он хочет увидеть меня? Девушка коснулась моей руки. - Пойдем. Они все внизу на берегу. - Кто это «все»? - Тарк и остальные. Ариэль потащила меня через внутренний дворик к дорожке, ведущей на пляж. Залитое лунным светом море стонало. Внизу на берегу у ревущего на ветру костра столпились люди. Девушка направилась к ним. Два рыбака сидели на перевернутом корыте и жались друг к дружке. Они играли на гитарах. Их пение - грубое, ритмическое, режущее слух - разносилось над белеющим в ночи пляжем. Ожерелье из акульих зубов сверкало на шее танцовщицы. Остальные сидели на перевернутом ялике и ели. На костре с краю стояла кастрюля с большой ручкой. Там между розовыми островами креветок пенилось масло. Одна женщина опускала сырые креветки в кастрюлю, другая вылавливала сварившиеся. - Дядюшка Кэйл! - Смотрите, дядюшка Кэйл! - Эй, а вы что тут делаете? - удивился я, поворачиваясь к крестникам. - Разве вы не должны сейчас лежать дома в кроватках? - Папочка сказал, что мы можем прийти сюда. Он тоже скоро будет здесь. Я повернулся к Ариэль: - В честь чего такой праздник? - Завтра на заре мы отправимся в Разлом. Кто-то промчался по песку, размахивая бутылками. - Они не хотели тебе рассказывать, не хотели задеть твою гордость. - Мою что? - Ну, ведь они хотят сделать то, чего ты… - Но… - …к тому же тебя тогда искалечило. Они не хотели тебя расстраивать. Но Тарк все-таки решил повидаться с тобой. Я подумала, что ты не расстроишься. Поэтому и привела тебя на берег. - Спасибо. - Дядюшка Кэйл? Этот голос был грубее и глубже, чем детские голоса моих крестников. Позвавший меня человек сидел на бревне спиной к костру и ел сладкую картошку. Отблески пламени играли на темных скулах и влажных волосах. Он встал, подошел ко мне, поднял руку. Я тоже поднял руку. И мы хлопнули друг друга по ладони. - Здорово, - улыбнулся юноша. - Ариэль сказала, что ты придешь. Завтра мы собираемся проложить силовой кабель через Разлом. Чешуйки на рукавах формы Тарка поблескивали. Он казался очень сильным. А держался спокойно. - Я… - Тут он замолчал. Мне показалось, что он похож на счастливого танцора, удачно исполнившего свой номер. - Я хотел поговорить с вами о Разломе. А я думал, он заговорит об острых кораллах и об акулах. - И о… той аварии… Если вы согласитесь. - Конечно, - ответил я. - Если это хоть чем-то поможет тебе. - Видишь, Тарк! Я же говорила, что он согласится, - выпалила Ариэль. Я слышал, как изменилось дыхание юноши. - Вы и в самом деле не обидетесь, если я попрошу рассказать о том несчастном случае? Я покачал головой и только тут понял, что с голосом Тарка. Подводный герой был мальчишкой, голос его ломался… Ему еще не исполнилось и девятнадцати. - Скоро мы отправимся ловить рыбу, - продолжал Тарк. - Пойдете с нами? - Если дойду.
* * *
Бутылка пошла по кругу. От женщины у кастрюли с креветками она попала к одному из гитаристов, потом к Ариэль и, наконец, ко мне. Я передал ее Тарку. Мы пили ром. Этот напиток делали в семи милях от берега, в пещере. Из-за затвердевшей кожи в левом уголке рта мне трудно пить из горлышка. Ром струйкой побежал по подбородку. Тарк выпил, вытер рот и положил руку мне на плечо. - Отойдем к воде. Мы отошли от костра. Несколько рыбаков последовало за нами. А амфибии посмотрели в нашу сторону и отвели взгляды. - Все дети в деревне называют вас дядюшкой Кэйлом? - Нет. Только мои крестники. Я познакомился с их отцом, когда был в твоем возрасте. - А я думал, все вас так зовут. Извините. Мы добрались до влажного песка. Оранжевые блики играли на нашей коже. Из песка торчал залитый лунным светом остов разбитой лодки.
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (6) »