Сеню и вздыхал. Сеня не обращал на него внимания. Тогда Добряк зарычал. Сеня удивлённо поднял глаза. Лев подошёл к решётке и подставил ему свою большую рыжую голову. Правое ухо у него слегка оттопыривалось.

— Не даёшь заниматься! — сказал Сеня и почесал ему за ухом карандашиком.

Добряк закрыл глаза от удовольствия: от Сени пахло хлебом и молоком.

Когда Сеня начал работать в зоосаду, он курил. Но привычку эту скоро бросил, потому что Добряк не выносил табачного запаха. Он отворачивался, закрывал глаза лапами и даже кашлял. От дыма у него кружилась голова. И вообще он не доверял человеку, у которого изо рта идёт дым.

— Добряк прав! Что я, в самом деле, дракон, что ли, чтобы дым изрыгать, — сказал однажды Сеня и решительно забросил пачку папирос в мусорный ящик.

Сеня внёс в клетку Добряка лестницу и влез на неё, чтобы вычистить верхние брусья. А свой учебник положил на нижнюю ступеньку.

Добряк попробовал лапами, крепкая ли это лестница.

— Ничего, — сказал Сеня, — лестница крепкая, выдержит!

Добряк поднялся на одну ступеньку, потом — на вторую…

И вот Сеня Зюкин стоит на верху лестницы, а Добряк карабкается к нему по ступенькам. В зубах он держит учебник алгебры.

5

Повадилась Ведьма ходить на виноградник.

Вся морда у неё, и грудь, и лапы перепачканы виноградным соком.

— Ах, Ведьма, — говорит Сеня Зюкин, — опять ночью на виноградник летала?

А Ведьма возле него прыгает, скачет. Весёлая такая Ведьма!

И вдруг она загрустила, перестала есть, пить. Целый день только скулит и лает. Задремлет — и залает, проснётся — и заскулит. Никто не мог понять, что с ней случилось.

Сеня привёл доктора Тарантьева.

— Зверя надо понимать, — объяснял мне Сеня. — Он ведь сам сказать ничего не может. А Тарантьев понимает. Он, может быть, и есть самый лучший укротитель. Давеча у слона из хобота занозу вытащил. И слон стоял перед ним как миленький. Вот у кого учиться надо.

Тарантьев посмотрел на собаку, на то, как она щёку на лапу укладывает, и сказал:

— Это у неё зуб болит. Ну-ка, Ведьма, раскрой пасть!

Он взял Ведьмину голову, заглянул ей в пасть и добавил:

— Так и есть. Поранила десну какой-то колючкой. Всё виноград не даёт ей покоя. Пойдём, Ведьма!

Ведьма вздохнула и поплелась за доктором Тарантьевым. У него в зоосаду была своя лечебница для зверей.

Рану залечили. Но на виноградник Ведьма больше не летала: боялась колючек.

6

— Ой, Сенечка! Говорят, кабан из вольера убежал! — крикнула Зоя Пухова.

— Как это убежал? — удивился Сеня. — Этого не может быть.

— Говорят, убежал. В орешнике хрюкает.

— Показалось, — сказал Сеня.

Но всё же он побежал к кабаньему вольеру. И мы с Зоей бросились за ним.

Чёрный кабан с продольными полосами на спине преспокойно лежал в тени возле кормушки в своём загоне.

— Ну вот! — сказал Сеня. — Что я говорил?

В это время у нас за спиной раздалось хриплое кабанье хрюканье.

— Слышишь? — сказала Зоя Пухова и вцепилась в Сенин рукав.

— Слышу, — ответил Сеня и поднял голову.

Хрюканье раздавалось откуда-то сверху.

— Ты когда-нибудь слышала, чтобы кабан на дереве хрюкал? — спросил Сеня.

— Нет, — ответила Зоя.

— Послушай.

Хрюканье перелетало с места на место. Мы смотрели на деревья и вдруг увидели, что прямо перед нами на ветке сидит большой скворец.

«Хрюк-хрюк, — сказал скворец и поглядел сверху на Сеню, на Зою Пухову и на меня. — Хрюк-хрюк!»

— Молодец! — похвалил его Сеня. — Покажи нам теперь, что ты ещё умеешь?

«Ха-ха-ха!» — скрипучим голосом прокричал скворец и полетел над деревьями.

— Шутник, — сказала Зоя Пухова, держа Сеню за руку.

— Как клоун! — с восхищением заметил Сеня.

Заслонив глаза от солнца, он с улыбкой глядел на улетающего скворца.

7

Сеня Зюкин умел играть на губной гармошке.

У него была песенка про Добряка, и он её пел на свой лад, подбирая по слуху мелодию.

Это была целая история в стихах и с музыкой, целый номер для циркового представления.

Начиналось всё с того, что лев будто бы убежал из цирка.

Тут, конечно, все вспоминают про укротителя и призывают его скорее:

И приходит добродушный укротитель, внимательный ко всем.

Сеня Зюкин замечательно изображал укротителя в новеньком костюме с платочком в верхнем кармане пиджака.

Все вокруг волнуются, кричат про льва, которого нет в клетке.

Но это всё были напрасные страхи.

Сеня Зюкин готовил песенку про Укротителя и верного льва к приёмному экзамену в цирковое училище. И мы с Зоей Пуховой были её первыми слушателями.

8

Прошло много лет. Я учился в университете. Но жил по-прежнему на улице Южной.

Как-то я встретил Зою Пухову. Она сказала мне, что в зоосаду, как всегда летом, обновляют таблички на вольерах и на клетках, что работы много и нужны помощники.

У меня только что начались каникулы. Было много свободного времени, и я взялся писать таблички — какие звери где живут и чем питаются.

В зоосаду многое переменилось. Ведьмы уже никто не помнил. Качели давно убрали. Добряка взяли в другой город, откуда, говорят, он лопал в цирк. В библиотеке, где когда-то работал мой дядя, я видел вырезку из вечерней газеты, где было напечатано несколько строчек о Добряке.

Зоя Пухова всё вспоминала Сеню Зюкина.

— Он цирковое училище окончил, — говорила она. — Добился своего. Может, ты его где увидишь или узнаешь что о нём, тогда скажи мне, не забудь. Я за него порадуюсь. Он-то,