— Тебе досталось, потому что пытался подставить меня, обвинив в изнасиловании, чтобы захватить Wolf Hotels, — шипит он сквозь стиснутые зубы и сжимает кулаки. Он выглядит так, словно готов снова ударить Скотта.

— Я просто хотел, чтобы отец знал, что за мужчина на самом деле его драгоценный мальчик, — бросает в ответ Скотт, выпячивая грудь, чтобы компенсировать разницу в росте.

— Мужчина, который будет с достоинством управлять семейным бизнесом? — Генри делает шаг вперед, пока они не оказываются нос к носу. Скотт отказывается уступать. — Который может удовлетворить женщин, присутствующих в его жизни? Который всегда с ними честен?

Двум Вульфам каким-то образом удалось наполнить это огромное помещение напряжением. Я разрываюсь между тем, чтобы броситься между ними и предотвратить взрыв, и спрятаться за гробом, чтобы избежать шрапнели.

Дверь позади нас со скрипом открывается, и входит мужчина в костюме.

— Прошу прощения, но снаружи собралась довольно внушительная толпа. Вы не возражаете, если мы начнем впускать людей, чтобы разгрузить холл? Если все готовы? — В его голосе слышен скепсис. Должно быть, он чувствует повисшую в воздухе угрозу.

— Да, мы готовы. Спасибо. — Генри делает глубокий вдох и отступает на два шага назад, тихо бросая Скотту:

— Держись от нас подальше.

Я вздыхаю с облегчением. Белинда, генеральный менеджер Wolf Cove и женщина, которая, кажется, хорошо знает Вульфов, как-то заметила, что Генри и Скотт не могут находиться в одной комнате дольше пяти минут без того, чтобы не взорваться.

Теперь я понимаю.

Это будут долгие три часа.

***

Я кладу руку на плечо Генри, привлекая его внимание прежде, чем подойдет следующий соболезнующий.

— Я принесу тебе воды. Вернусь через секунду.

Мы уже два с половиной часа стоим на этом самом месте, слева от гроба, принимая бесконечные соболезнования. Все эти люди мне незнакомы, но я улыбаюсь и выслушиваю их, словно я член семьи, потому что какие у меня еще варианты, раз я стою рядом с Генри?

— Спасибо, — отвечает он охрипшим от разговоров голосом.

Я пробираюсь сквозь толпу, радуясь возможности размять ноги, хотя ступни ноют от этих каблуков. К счастью, Скотт остался по другую сторону тела Уильяма Вульфа, на некотором расстоянии, занятый посетителями и неспособный устроить новые проблемы. Прямо сейчас он утешает рыдающую Бекки — ту самую женщину, с которой Уильям был в ночь своей смерти. Эта женщина — именно то, чего я ожидала от богатого пожилого мужчины вроде Уильяма, и в то же время нет. Она ослепительно красива и молода, с ровным загаром, пухлыми алыми губами, высокими скулами и фигурой «песочные часы». Я на девяносто процентов уверена, что ее платиновые светлые волосы длиной до талии — результат высококлассного наращивания.

По всей видимости, именно из-за нее Уильям принял таблетку виагры в ночь своей смерти, как выяснилось из предварительного заключения патологоанатома. Генри, узнав об этом, швырнул бокал в стену гостиной, и тот разлетелся на сотни осколков. Уильям знал, что не может принимать эти таблетки из-за проблем с давлением, сказал Генри. Но, должно быть, все же принял — желание насладиться своей двадцатипятилетней игрушкой перевесило все риски. Он явно не ожидал, что последствия окажутся столь фатальными.

Снаружи я нахожу зону обслуживания, заполненную кувшинами с горячим кофе и чаем, а также холодильник, полный прохладительных напитков. Я достаю две бутылки холодной воды, вскрываю одну для себя и делаю большой глоток.

— Работа на мистера Вульфа всегда такая… хаотичная? — раздается за моей спиной голос Майлза, заставляющий меня вздрогнуть.

Я с сочувствием улыбаюсь ассистенту Генри, проглатывая воду.

— Да. Так и есть.

Он тяжело вздыхает и отпивает из своей бутылки, а затем ловит каплю, вытекшую изо рта и скатившуюся по подбородку.

— Можно было подумать, что он сбавит обороты с учетом произошедшего, — он делает жест в сторону траурного зала. — Но, на самом деле, он стал работать еще больше.

— Это просто его способ справляться с ситуацией. Скоро он успокоится. — Надеюсь. Генри каждую ночь забирается в постель, когда я уже сплю, а когда я просыпаюсь, он либо сбрасывает напряжение в своем домашнем спортзале, либо разговаривает по телефону. Единственное доказательство того, что он вообще спит — его золотые часы на тумбочке и божественный аромат его одеколона на подушке.

С тех пор, как мы вернулись из Франции, между нами не было ничего, кроме нежных поцелуев.

Чтобы Генри выдержал четыре дня без секса, когда я готова дать ему все, что он пожелает?

Ему больно.

Майлз проводит рукой по своей копне вьющихся каштановых волос.

— Он поручил мне тысячу дел, и теперь у меня есть тысяча уточняющих вопросов. Я не хочу беспокоить его, но в то же время знаю, что он спросит о статусе, едва переступив порог офиса, и будет ожидать, что все уже сделано, а у меня не будет ответов, и он решит, что я идиот, и уволит к чертям. Я не хочу, чтобы меня увольняли. Мне нравится работать на него! — Парень явно в стрессе.

Я слишком хорошо помню это чувство с тех времен, когда мне казалось, что я ничего не могу сделать правильно, если дело касалось Генри.

— Я попрошу его выделить тебе время, как только он будет готов, чтобы вы могли разобрать накопившиеся вопросы.

Майлз вздыхает с облегчением.

— Спасибо. Полагаю, для тебя все было иначе, когда ты на него работала. Ну, потому что вы были… — Его взгляд опускается на мою пышную грудь, которая, хоть и прикрыта платьем, все же заметна. — Я имею в виду, потому что у него, очевидно, был стояк на тебя, так что… Нет, погоди! Я имею в виду… — Его лицо искажается.

Я не могу удержаться от смеха. Я разговаривала с Майлзом только тогда, когда он уточнял график Генри или бронировал для меня перелеты. По электронной почте и в сообщениях Майлз кажется таким профессиональным и умным. Интересно, он всегда такой взвинченный при личном общении, или это из-за текущей ситуации? Что-то подсказывает мне, что последнее, потому что Генри не стал бы долго терпеть глупого помощника.

Он виновато улыбается.

— По-моему, это круто. Ну, то, что Вульф в тебя влюбился. Он мог заполучить кого угодно. На него постоянно бросаются великолепные женщины, но он полностью поглощен тобой. То есть, не то чтобы ты не великолепная, ты тоже такая. Прям очень горячая. Но ты не такая, как все остальные. Ты… нормальная. Черт, мне нужно заткнуться. Пожалуйста, не говори ему, что я это сказал. Он меня уволит.

Я хихикаю.

— От меня он этого не услышит.

Майлз вздыхает.

— Ладно, я