передвигаемую мебель и завалиться спать — вот самый безопасный вариант.

* * *

Через три дня Дэвид с Майклом сидели в баре отеля «Баррибо».

— Я, признаться, до конца так и не поверил тебе, пока не сходил на сеанс к этому парню, — говорил Майк, помахивая стаканом со льдом и аперитивом. — Между прочим, эта история малость подорвала мой природный оптимизм. Не очень-то приятно сознавать, что тебя в любую минуту может загипнотизировать какой-нибудь ублюдок. Но зато теперь, когда я все вспомнил, твои акции на моем рынке подскочили просто до безобразия. Подумать только — выпутаться без потерь из такой жути! А я-то по глупости считал, что ты немного малахольный…

— Какой?!

— Ну, не от мира сего. А тебя, оказывается, за нос не проведешь! Скажи, а как ты догадался, что этот труп — краденый?

— Да я не догадался. Просто предположил. Настоящий труп не вписывался в общую картину. Если эти злодеи сами кого-то убили, то почему бы им не прикончить и меня? Это же намного легче, чем свести с ума, да еще таким изощренным способом. Ну, и мессира я к тому времени уже подозревал, а он ни за что не влез бы в мокрое дело. Собственно, в любое дело, где его могли бы поймать за руку.

— Я всегда говорил, что твой Салливан — мошенник.

— Нет, Майк, ты неправ. Мессир был очень сильным магом, причем разносторонне одаренным. Это обыватель считает, что, раз экстрасенс, значит, должен уметь все. А на самом деле у них узкая специализация. Кто-то умеет предсказывать будущее, кто-то — читать мысли, кто-то — исцелять наложением рук… А чтобы все сразу — это огромная редкость. А мессир умел. Я сам много раз был свидетелем его чудес. Только он пренебрег одним законом, и сила постепенно начала от него уходить.

— Каким законом?

— Чуть ли не библейским. «Что в дар получено, пусть даром будет отдано». Люди, обладающие настоящим Даром, никогда не берут деньги с тех, кому помогают. Подарки принимают, даже продукты, а деньги — нет. А учитель брал. Раз соблазнился, другой, и затянуло его. Ну, и поплатился. По идее, я давно уже должен был заметить, что его способности тают. Он все чаще выходил из себя, особенно когда кто-то сомневался в его даре, чаще прибегал к дешевым эффектам. Но я так восхищался им, что ничего не видел. Словом, не так уж ты и ошибался, Майк, считая меня… как ты выразился?

— Малахольным. Да ладно, не вешай нос! В конце-то концов ты вывел его на чистую воду. Нет, это какие же надо иметь извращенные мозги, чтобы сочинить такую гнусность! Кстати, почему ты его заподозрил?

— Благодаря тебе, старина. Я не поверил, что ты участвуешь в заговоре, цель которого — свести меня с ума. Оставались две возможности: либо тебе внушили, что ты не добрался до поместья Расселла и провел ночь в Лондоне, либо я все-таки свихнулся. Второе меня не устраивало, оставалось первое. А мысль о гипнозе естественным образом привела к мессиру.

— Ну, как ты додумался насчет дядюшки с кузенами, понятно: «Кому выгодно?» Кстати, твой сыщик доказал, что они замешаны в деле?

— Он и не собирался. Я сразу сказал, что не собираюсь ни с кем судиться, просто хочу выяснить правду. Только благодаря этому детективу и удалось разговорить дядю Тома. Между прочим, выяснилось, что в основе всей этой истории лежит смешное недоразумение. Я все никак не мог понять, почему Юстас со чадами вдруг перешли к наступательным действиям. Ну, управляли они этим конным заводом, и управляли. Я к ним с указаниями не лез, отчетов не требовал, аудиторов не насылал. Какая им разница, кто числится владельцем, если хозяевами, по сути, были они? И знаешь, что выяснилось? Прошлым летом я приехал к ним погостить и познакомился там с одной девицей. Девица — еще одна сумасшедшая лошадница. Все строила глазки Бертику, моему старшему кузену, а потом как-то прознала, что владелец всего этого лошадиного хозяйства — я, и быстренько переметнулась. Я прямо не знал, куда от нее деваться. Она, конечно, довольно миленькая, но совсем не в моем вкусе. Этакая Мисс Сельская Англия — цветущая, румяная, спортивная и во всем, что не касается коневодства, невежественная. Так вот, вскоре после моего визита в их палестины, кто-то из местных распустил слух, что она меня окрутила. Дескать, помолвка вот-вот состоится. Мои родственнички перепугались, бросились к девушке за опровержением, а она из лукавства или уж не знаю по каким соображениям подтвердила: да, дескать, подумываем о помолвке. Они и ударились в панику. Одно дело, когда владелец их драгоценного заводика такой недотепа, как я, — и совсем другое, когда за моей спиной маячит жена, уверенная, что знает о лошадях все.

— Что же они — надеялись, что ты никогда не женишься?

— Ну почему? Их бы вполне устроило, если бы я нашел невесту себе под стать — такую, чтобы вся была в науке или искусстве… или в литературе… Да в чем угодно, лишь бы не в лошадином бизнесе! А тут еще такая гм… целеустремленная. Вот дядюшка Юстас и обратился к Салливану за помощью. Кстати, он вовсе не собирался мне вредить. По крайней мере, поначалу. Думал, мессир меня загипнотизирует, и я порву с девицей. Но мессир знал, что я не поддаюсь внушению, и сочинил пьесу, которая едва не стоила мне рассудка.

— Но почему он на это пошел? Неужели ради денег?

— Не думаю. Дядя Юстас не миллионер, он не мог заплатить много. Мне кажется, мессир меня боялся. Я ведь все время был при нем, мог догадаться, что он растерял свои магические таланты, разболтать кому-нибудь… Не знаю.

— Ладно, черт с ним! Что еще раскопал твой сыщик?

— Что лорд Теодор был добровольным сообщником Салливана, а леди Ариана, дворецкий и старик Эйб — невольными. Я бы и сам мог догадаться, что они загипнотизированы. Эйб выглядел каким-то заторможенным, да и Ариана была сама на себя не похожа в тот первый вечер.

— Слушай, как же Салливан мог ее загипнотизировать, если вы приехали вместе? Когда он успел?

— Погрузить в транс и сделать внушение можно заранее. «Сейчас ты обо всем забудешь, а когда я подам сигнал (сигнал может быть очень простым щелчок пальцами, кодовое слово и тому подобное), сделаешь то, что я тебе сказал». Мессир наверняка приезжал к Расселлу раньше — хотя бы для того, чтобы обо всем договориться.

— А лорд-то зачем полез в эту аферу?

— Он-то как раз — ради денег. Ты же знаешь, какие у нас зверские налоги на наследство и недвижимость. Расселлу не на что было содержать имение, и дом приходилось сдавать внаем.

— А как же вся эта роскошь? Антикварный персидский ковер, коллекционные вина, дорогущие книжные муляжи…

— Муляжи и вина принадлежат арендатору — банкиру. Кстати, твоему соотечественнику. Расселл пустил свою библиотеку с молотка, банкиру же не