Геннадий Григорьевич Ануфриев Станислав Васильевич Солодовников
Загадка фантастического детектива

Когда огромный мир противоречий

Насытится бесплодною игрой, —

Как бы прообраз боли человечьей

Из бездны вод встает передо мной.

Н. Заболоцкий

«Ну вот еще — фантастический детектив! — скажет наш искушенный читатель. — Этим нас не удивишь. Читали фантастику, читали и Агату Кристи с Юлианом Семеновым. А посему вряд ли мы откроем для себя что-то новое в детективе, пусть и фантастическом». И, рассуждая таким образом, наш читатель в известной мере будет прав. Ибо правила игры ему давно знакомы. Но уж таковы особенности этого вечного спутника человека — игры: и знаешь ее досконально, а все равно тянет участвовать в ней. Игра дает жизнь и детективу, и фантастике, и без нее они мертвы. Но для того, чтобы сделать эту игру захватывающей, нужно еще многое: мастерство, профессионализм писателя, художественность, злободневность тематики, логика, мотивировка и др. В общем, та же проблема качества продукции. К сожалению, слабых во всех отношениях произведений в жанре как фантастики, так и детектива хватает…

В 1988 г. любителей фантастики ожидал приятный сюрприз: сотая книга серии «Зарубежная фантастика» издательства «Мир» — «Ночь, которая умирает» — оказалась сборником «научно-фантастических произведений… написанных в жанре детектива». Обратите внимание: в аннотации книги отсутствует словосочетание «фантастический детектив». И это не случайно, поскольку на сегодняшний день ясного определения, что же это такое, нет.

Что же такое фантастический детектив? Известна феноменальная популярность и детектива, и фантастики. Но что же такое они вместе? Смешение жанров или новый жанр? Чего больше в этом гибриде: детектива или фантастики? Можно сказать, что это прежде всего фантастика, поскольку здесь имеются все необходимые ее атрибуты: необыкновенные открытия и изобретения, космос, путешествия во времени, иные цивилизации и т. д., лишь втиснутые в привычные рамки детективного сюжета (и тогда правильнее было бы говорить «детективная фантастика»). Но можно ведь сказать и по-другому: это обыкновенный детектив, поскольку присутствуют все его признаки: преступление, сыщик, поиск преступника, объяснение загадки и т. п., только дополненные фантастическим реквизитом.

Детектив по своей природе схематичен. Заданность (вспомним «10 негритят» А. Кристи) часто определяет и несовершенство, надуманность. Главное — загадка.

Детектив традиционен, даже фантастический. Хотя фантастический детектив более свободен, в нем больше экзотики и т. д. В обычном детективе герой — сыщик. В детективе фантастическом герой уже более типичный для НФ — ученый, астронавт и т. д. Но и в нем повторяются традиционные схемы, как, например, в цикле рассказов Дж. Вэнса о Магнусе Рудольфе. Скажем, в рассказе «Удар милосердия» это и изолированное место действия, и ограниченный круг подозреваемых, и случайно оказавшийся поблизости сыщик-любитель.

Детектив — «трагедия» буржуазной эпохи. В этом определении содержится ирония, потому что ужасные события, понятия счастья, несчастья, гибель героя — все упирается, как правило, в деньги. Есть, разумеется, много и других мотивов действий героев, совершающих преступления, но чаще всего в основе лежит стремление к обогащению любой ценой. Можно, конечно, говорить о роке, судьбе и удаче… как жертвы, так и преступника и сыщика.

Ну, а разрешение конфликта состоит в поимке преступника, в его наказании. Это почти обязательная концовка, и она диктуется заботой о нравственном здоровье общества. Однако здесь начинается объективное противоречие буржуазной действительности, в основе которой лежит материальный интерес. Дух наживы так или иначе ведет к деградации этических и нравственных критериев, культивированию насилия (насилие тоже становится товаром, который можно продать!).

Исторически детектив возникает с победой буржуазного общества, когда получает права морали девиз «все продается, все покупается». Это ведет к девальвации понятий чести, родины, семьи, нравственных принципов. Все заменяется сферой приложения капитала и процентом возможного получения прибыли. В романе «Шагреневая кожа» Бальзака миллионер Тайфер восклицает: «Став шестикратным миллионером, господин де Валентен достигает власти. Он король, он все может, он выше всего, как все богачи. Французы равны перед законом — отныне это для него ложь, с которой начинается хартия. Не он будет подчиняться законам, а законы ему. Для миллионеров нет ни эшафота, ни палачей». Любопытно, что эти слова произносит непойманный преступник. Тайфер в свое время ограбил и убил богатого купца и взвалил вину на своего лучшего друга. В основе его богатства двойное преступление.

История изобилует убийствами, отравлениями, предательствами, похищениями сокровищ, пиратством, разбоем и т. д. В литературе долгое время это изображалось без особого проникновения в сущность явления, как составная часть рыцарского, авантюрного, плутовского, любовного и, наконец, приключенческого романа. В эпоху феодализма возникает даже образ «благородного разбойника» (вспомним Робин Гуда!), грабящего богатых и помогающего беднякам. Эта линия завершилась в романтизме фигурой романтического героя, бунтаря и мятежника. Разбойник буржуазной эпохи — это бандит, гангстер, убийца, «работающий» за деньги. Какое уж тут благородство!

Однако утверждение буржуазии на исторической арене характеризуется не только социально-экономическими факторами. Возрастает роль науки и техники, побеждает научное мышление. Былые суеверия и чертовщина превращаются в литературно-художественную игру, в фантастику. Социальная сторона буржуазного общества отражается в реалистическом романе Бальзака, Диккенса, Достоевского, Золя, Мопассана…

Социальный аспект дал импульс и для возникновения детективного жанра, хотя у Э. По, родоначальника его, мы видим прежде всего демонстрацию логической мысли сыщика-любителя Дюпена, его аналитических способностей и живого воображения. Сцены насилия, культ агрессивного обогащения, многообразие способов совершения преступления — все это приходит позднее и означает доминирование приключенческого начала над интеллектуальным.

Отражая не столько реальный мир в его «чистом виде», как это делает реалистическая литература, научная фантастика уже с Г. Уэллса стремится отражать жизненные сущности. И здесь она не только не могла обойти темы преступления, но внесла целый ряд нововведений, используя возможности