София Чар Соседские войны

Глава 1. Змеи — это не только ценный мех

Что может быть лучше выходного дня, когда капризное весеннее солнце наконец-то радует теплом, не норовя скрыться за тучей? Ну, разве что чашка горячего кофе в руке. Благо сегодня, уютно расположившись на лавочке с чашкой любимого напитка, я получила редкую возможность совместить и то, и другое, украсив полученный пирог третьим.

Давно заметила: ссориться так, как ссорятся славяне, не может никто другой. Куда там страстному танго до пляски нашего мужичка под окном, танцующего в попытках увернуться от чего-то тяжелого, сброшенного сверху разгневанной супругой, чтобы минутой позже подпрыгнуть, ловя что-то ценное, сброшенное оттуда же. Еще бы! После примирения он же будет виноват в порче имущества, и попробуй, возрази. Любимая вторая половинка всегда прибегнет к железным аргументам… Или чугунным — в зависимости от того, что будет ближе.

— Муся, я люблю только тебя!.. Ну кляну-у-у-у-у-уся!..

Эдуард Петрович — невысокий плешивый мужчина с внушительным пивным брюшком — выглядел крайне жалко. Несчастный, с виновато бегающими глазками и блеюще-дрожащим голоском, он отражал типичную картину мелкого офисного рабочего.

— Не верю! — срываясь на фальцет, завопила женщина, сбрасывая на голову супруга ворох бумаг. — Я на тебя лучшие годы тратила, а ты! Свинота!

Скромно умолчим о характере и размерах дамы, ибо все знают, что любая женщина — красавица, а та, что не красавица — практикующая ведьма… Скажем только, что Муся была женщиной чудесной.

Чуть нахмурившись, я быстро обернулась, отыскивая среди собравшихся зрителей бесплатного концерта местного масштаба деда Никифора. Как именно этому сухонькому дедку, денно и ночно мирно попыхивающему трубкой где-то в тени деревьев, удавалось всегда и всё знать, я не представляла, но сейчас меня интересовало другое.

— Никифор Дмитриевич, а что случилось-то?

Добродушно усмехнувшись, дед не ста спешить с ответом. Вначале проводил взглядом тряпье, выброшенное вслед за стопкой книг, едва не прибившей несчастного провинившегося мужчину, и лишь после этого отозвался, выпуская облачко дыма:

— Да, как всегда, Мария Львовна. Наш Эдик дома не ночевал, вот Мусенька и злится. Решила, что на ее сокровище охотник нашелся.

Да, кстати, Мария Львовна — это я. Да, да, та самая лохматая девушка в синем махровом халате с собачками. А что? Ну, есть у меня привычка: с потеплением на выходных пью кофе на лавочке во дворе. Соседи привыкли, а чужие здесь почти не ходят.

Хмыкнув, я лишь покачала головой, допивая кофе и наблюдая за апогеем сцены. Эдуард Петрович, раскинув руки в стороны, рухнул на колени. Это заставило меня чуть озадаченно почесать нос: больно, наверно, голыми коленками-то об асфальт… Но мужчина этого словно не заметил.

— Не-е-ет, Муся, только не аквариум, пощади Гошу! Рыба ни в чем не виновата! Я же люблю тебя и только тебя!

— Врешь! — крикнула женщина, но продвижение аквариума замедлилось. Несчастная рыба в его глубинах тоже замерла, ошалело булькнув, абсолютно не понимая, что происходит.

Увлеченная происходящим, я тихо хихикнула. Все мы прекрасно знали, что закончится эта история примирением. Не в первый раз семейство Пачиных дает концерт, так что, как только аквариум наконец-то вернулся в недра квартиры, я поднялась с лавки и отряхнула халат. Сцена примирения происходила весьма однообразно и меня не вдохновляла. Пора возвращаться в квартиру…

По крайней мере, я хотела вернуться. Не вышло.

Развернувшись, я тотчас вынуждена была резко остановиться, несколько нелепо раскинув руки. Раздался звук битого стекла. Проклятье, чашка!..

— Это что за цирк, не просветите ли, любезная соседушка?

С трудом удалось подавить желание скривиться.

Видите этого чудного молодого мужчину передо мной? Да, да, этого милого брюнета со смазливой мордашкой, которую даже шрам через бровь и щеку не портил. Эта прелесть — мой новый сосед по лестничной площадке.

По общественным данным: умен, красив, довольно быстро поднимается в мире бизнеса. По моим данным: бессердечная сволочь.

— Семейные баталии, милый сосед. — пожала плечами и вскинула голову, с вызовом взглянув на него. — Стандартно для любого двора…

Только смазливая сволочь в лице Воронова точно и не замечает меня — с брезгливым интересом следит за сценой примирения Пачиных. Да, сопли и слезы семейного воссоединения меня тоже не особо вдохновляли, но сейчас отчего-то захотелось вывернуть на голову соседа аквариум с Гошей. Какое он имеет право презирать незнакомых людей?!

— Так и знал, что этот дом полон всяких… — красноречивый взгляд в мою сторону, — …ненормальных.

Невольно сжав руки, я просто… Черт, я банально растерялась, не найдя, что ответить на столь откровенное хамство. А мужчина между тем, небрежно отряхнув с плеча невидимые пылинки, с усмешкой прошел мимо меня, теряя интерес к центральной во внимании двора картине.

— И, да, постарайтесь с восьми до шести не показываться на лестничной площадке. У меня, знаете ли, ремонт. Не пугайте рабочих, — напоследок бросил он, оставляя меня… закипать.

«Ах ты… Сволочь самодовольная, я тебе еще устрою!» — бросила я мысленно ему в след.

Глубоко вдохнув, я только отвернулась, пытаясь успокоиться. Да и осколки чашки нужно убрать. Почти мгновенно наткнулась на понимающий взгляд деда Никифора.

— Я святейшим Дарвином клянусь, он сотню раз пожалеет, что решил перебраться в наш дом! — высказалась уже вслух.

Успокоиться не удалось, градус гнева достиг апогея.

Ну держись, птица-Воронов, мало не покажется!

Дед Никифор улыбнулся, степенно кивнув. Только в глубине не по-старчески ясных зеленоватых глаз зажглись лукавые искры. Кажется, у меня появился сообщник…

Начало построения плана по осуществлению мести наглому соседу было положено в момент, когда он скрылся в подъезде. Собрав осколки, я поднималась по лестнице и думала. И думы были одна мрачнее другой.

Варианты с кровавым исходом пришлось отмести сразу: в конце концов, оказаться за решеткой из-за какого-то хама мне не улыбалось никаким боком. Еще несколько членовредительских вариантов откинула по той же причине.

Лишь добравшись до лестничного пролета третьего этажа, я демонстративно развернулась спиной к двери Воронова, в который раз мысленно выругавшись, и взялась за войну с ключом.

Самое забавное в озарении то, что снисходить оно предпочитает в самом неожиданном месте и времени. Когда светоч этой благодати хлынула на мою буйную голову, я подпрыгнула на месте, едва не сломав ключ, наполовину вошедший в