Мейдун Безымянный Странник. Стихи

Чреду негодности и мрака, я на листок записал стихи.

Странник

Шагая по тропе невиданного ранее,

Он забыл давно уж куда шел.

Встречая на пути заброшенные машины,

Вопросы себе он неустанно повторял:

Почему во мне так безмолвно, пусто,

Одиночество сожрало мою тоску… и нет пути,

И ввек я буду скитальцем, который

Не видел толку и домов.

Но через время треснула палка,

Вспышка озарила пустынный вид.

Ну а после- волна его не щадила.

В отлючку, верно, его внедрило.

И застыл он в секунду, неумолимо,

Невероятно красивым столбом,

Только вот ветер, попутный не сдунул,

Тело его что в прах обращено.

Простоял он век в таком состоянии.

Скитальцем он и вправду стал.

Где же я? — раздался эхом голос мертвеца.

Но там все было невообразимо пусто,

Там звук лишь пролистываемой книги стоял.

Он шел на звук, льстящий и презирающий

Любого, кто смеет подойти и услышать звук.

И вышел он на библиотеку, в пустыне без песка, лишь пыль.

Книга. Книга листаемая ветром, издавала последний стон.

А на полках гниющие ее собратья.

А в них- информация о тех машинах, которые он видал.

Прочту, прочти и будет освященным.

Но презрение их будет тебя гнобить.

И подходя к кафедре, к той самой книге-

Он растворился в свете и увидел после- мглу и смрад.

Его тут же вырвало от омерзения,

И боль начала жечь по- мертвому его.

Он даже сразу не заметил..

Как выблевал желудок и кишок.

Но после в страшном смятении,

Он окликнул себя:

Кое можно уже и доколи,

Я отказываюсь что-либо знать.

«Нет ни стыда, нет прощения!

Тому что я живой.

Нет стыду нет и прощения!

Тому, что я живу.»

Раскаянный громом от факта Скитальца,

Он понял что всегда познавал,

Он не решал, не менял состояний,

Да и путь для него давно уже остыл.»

Факты, факты, факты, факты!

Разве должен я щас думать о себе.

И тут же решительным возгласом действий-

Вернул в себя желудок и кишок…

Чертежи летали, проносились штормом.

Кружа над головой и под стопой.

Хрусталем все там было покрыто.

Но преломления света не было видать.

Здесь нет источников света,

Здесь истина и без того светла.

Здесь нет места покою, пока идут войны и смрат.

Хватит с меня он закричал

И тут же все стихло.

Вернувшись к той кафедре с книгой.

Шатался, себя не узнавал.

И заметил как промокли от рвоты книжные страницы.

В этот миг и стих последний звук.

В шоке пребывая диком, выпрямил спину, отошел.

Походкой тихой решительно он отдалился.

Полки с книгами толком и видать не мог.

Философия, с презрением мира-

Вот что он там приобрел.

И больше нет желания, нет и смысла.

Для чего знать что-то о предсказуемом мире?

Дождь век укреплял его пепел.

Ветер наваливал земли.

Пока не стал он снова с телом.

И не открыл вновь глаза.

Глаза смотрели как стекали капли,

Глаза взирали на этот проклятый мир.

Где пустоши от людских деяний,

Где трупы не косу убрать.

Где появляется все время волны.

Где вспышки озаряют скуку и

Шлют привет всем тем, кто не жал им руку.

Раскаты грома- не жалеют

Ветер не щадит

Животные глупы, идущие по желанию плоти,

Предсказуемы и… одиноки?

Что это? дождь прекратился, а по лицу все же

Стекают капли, свет преломляя.

Смешно мне от этого горя.

Зачем я путь куда-то держал?

Разве имел он значение?

Тело его уже окрепло,

Но он стоял как раньше.

В небо глядел.

По его телу сплели паутины..

Столько он стоял,

Ничто не меняло стоял.

Деревом пока не стал,

Плод взрастил.

И через много тысяч столетий…

Двое путников шли.

Ни твердили как все прекрасно

Пока не вкусили тот плод.

Зачем мы путь держали и куда.

Как машины, окутали руками шеи.

И сжали, кровь перестала поступать и стала видна граница разности крови.

Кашель и потеря сознания остановили их руки.

Но камни и палки стали новым оружием.

Копье, топор, молот

Сломанные кости ног, отсутствие зубов, волос на теле, куски кожи и поломане ногти.

Череп пронулся, кровь вышла и впиталась в землю около дерева.

Кровь………. звуки..

Так вот куда я путь свой держал.

Не ради конечной цели, а ради духа.

Смысл в самом пути, О, как же он прекрасен. этот мир прекрасен.

Стихи

Если бы не ты, то мои чувства

Если бы не ты, то мои чувства

Были б лишь бледным отражением чужой любви.»

Так сказано в великолепном фильме,

Великолепном от равных чувств: моих и «Амели».

Ты словно ветер сладостный, вводящий в сон лишенный,

Какого-либо страха, принципов и видимости тьмы.

Так мысли вот летали, в то время как клетки отдыхали, наслаждаясь пиром за столом:

Там был я, Афродита, Ясони и Венера.

В бокалах блестела вода из реки Лета.

Так же лежали кисти винограда.

И лепестки увядших роз из Гулистана позади меня.

И Афродита воспела в оргии от созерцания,

И она же закричала: вот эталон любви!

И Ясон, в придачу к этому, свой голос яркий, облек в смысл величавый и сказал: «Смотри! Смотри: их чувства- волны, а так же Мариан (впадина)! да и в принципе, Золотое руно- их отношения, соитие Агапе, Строге, Эрос, Мании, Людус и Прагмы!»

Я же молчал, слушал «в пол уха».

А мысли были заняты лишь ей.

Я зеркало достал из-под зада.

На себя смотрел.

А мысли снова в полете крылья отрастили. и полетели, уводя от стола:

«Какое ж тело великолепно.» произносил я тихо о себе.

И медленно, словно лениво,

Голову свою я наклонил.

И блеск от света, отошедших от тела,

В зеркало попав ударил в глаз.

«Ай, как больно, но при этом- великолепно. мое тело жемчуг, шелк, что тут уж сказать»

После чего меня настигли воспоминания:

Ее наружность куда величественней моей.

Но кто уж знает, может я ошибся. чувства?

— Они способны правду новую сотворить.

Они способны с транс ввести, сон и упоение.

И после окажется, что ты чувствами пленен.

И вот, закончив размышления. я встал из за стола.

Отошел от Афродиты, Ясона и Венеры.

Все так же, не слушая со всем вниманием их.

Они пленили меня, просили возвратиться.

Но я уже был почти у Гулистана

На смертном одре

На смертном одре он.

Толпа- во круг него стояла.

Она взирала зоркими глазами.

А он бархатными лишь мог:

«Посмотрите, *кхх… братцы,

Что со мной сделала Судьба! мои руки! о, мои руки! пожалейте же меня!»

И голос к небу возопил,

И руки на сердце