- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »
А. Харитановский Санька-пограничник
ПОВЕСТЬ
ДОРОГИЕ РЕБЯТА! «Эй, на Камчатке!» — так обычно вы окликаете тех, кто сидит далеко, на последней парте. До настоящей Камчатки, большого полуострова, похожего по очертаниям на гигантскую рыбину, плавающую в Тихом океане, и верно не близко: от Москвы 10 тысяч километров. Герои этой книжки — Санька и Наташа — добирались туда с Кавказа целых полмесяца. Камчатка им показалась уже не той, что на карте, никакой не рыбой — она вставала из темно-синих океанских вод могучим горным кряжем, высоты которого венчали остроконечные, покрытые снегом сопки. Над некоторыми курился дым. Это вулканы — огнедышащие горы. Вблизи одного из таких вулканов приютился поселок геологов. Туда и направили работать родителей Сани и Наташи. Для маленьких горожан началась необычная жизнь. Они подружились с коряком Анелькутом, учились у него выносливости, смекалке. Их друзьями стали и пограничники. Ребята заподозрили, что в поселок проник нарушитель — чужой человек. И начались разные приключения… Автору, который прожил на Камчатке 10 лет, очень хочется, чтобы этот суровый и интересный край полюбился и вам, ребята. Кому-то из вас, возможно, доведется побывать там и встретить мальчишек и девчонок, героев повести.Автор.
Глава 1. ТУДА, ГДЕ КОНЧАЮТСЯ ДОРОГИ.
Медвенскую долину от океана отделяет скалистый массив со срезанной, ровной, как стол, вершиной. Из-за этого хребта, который так и называют — Столовый, с востока показался туман. Он не стлался, как бывает обычно, а будто нагнетался могучими насосами, серыми клубами скатывался вниз, спеша затопить и долину, и лес, и поселок геологоразведчиков, раскинувшийся у слияния двух речушек — Медвенки и Романюшки. Наташа и ее брат, шестилетний Санька, жались возле двери своего дома, с виду игрушечного — из потемневших неровных бревен, с островерхой крышей, с одним-единственным окном и необыкновенно высоким фундаментом, — ни дать ни взять, из сказки — домик на курьих ножках. Рядом, в двух шагах, бурчала, вздыхала, звенела и даже посвистывала Романюшка: ей туман нипочем. Не поймешь — день или вечер. Если вечер, пора ночевать к Мяньзиным, к тете Маше. Так наказала мама, уезжая на буровую. Наташа заглянула домой. На будильнике — семь часов. Можно, конечно, сейчас пойти, но печка топится — не оставишь. Да и не хочется в туман: перебирайся по скользким мосткам через речку, а потом еще лезь через влажный тальник. И оставаться страшно — нет света: электростанция не работает, в экспедиции кончилось горючее. Санька захныкал. Наташе тоже вдруг захотелось плакать. Ей стало обидно за солнце, жаль себя и Саньку, которому очень нужно солнце — так говорил доктор в Петропавловске. — Мы дров в печку подложим — сразу станет светло, — успокаивала его Наташа. — И кашу со сливами разогреем. — Опять манную? — плаксиво спросил Санька. — Картошки хочу. У мальчишки получилось «катошки» — букву «р» он не выговаривал. Наташа поискала на полке, достала тощий кулек, потрясла. На стол высыпались желтоватые и белые закорюченные дольки. — Настоящую мне, круглую, — ныл Санька. А что могла поделать Наташа: в поселке ни капусты, ни картошки, ни лука — все сушеное, как фрукты. Сейчас даже и этого нет. В магазине только манка да компот «Слива» в банках — мама вчера купила целый ящик. Наташа открыла печку — железную бочку с вырезанным в боку отверстием вместо дверцы. Над ней сушились Санькины штаны, рубашка и майка. Кроме печки в комнате еще стояли три раскладушки, сколоченный из ящиков стол. — Холодно, — Саня шмыгнул носом. — Полезай в кукуль, пока нагреется. Санька расстегнул кожаные петли спального мешка, лежавшего на раскладушке. Потерся лицом о рыжий мех, развернулся и, упершись руками в пол, стал, кряхтя и сопя, задом заползать внутрь. …Потрескивал в печке кедрач. Окна сделались матово-черными. На стенах зашевелились огромные тени. — Наталик, Наталик! — испугался Санька. — Где ты? — Да сейчас. — Иди ко мне!.. Наташа и Саня в Медвенку приехали совсем недавно, с Кавказа. Соседи всячески отговаривали мать: ни тебе огурцов, ни яблок. На этой Камчатке холод один — наплачетесь. И людей-то раз-два и обчелся… «Зачем же туда ехать, если так плохо?» — не понимала Наташа. — Хоть бы детей пожалела — на край света тащить!.. — Хоть бы детей пожалела — на край света тащить!.. Камчатка и впрямь оказалась далекой: только поездом ехали полмесяца. Во Владивостоке, где железная дорога закончилась, пересели на красивый пароход и поплыли по Тихому океану. Кругом вода, но ничуть не страшно: пароход десятиэтажный, труба и то больше дома, в котором они жили в Грозном. В каюту им принесли телеграмму из Петропавловска-Камчатского. Она была от папы, он первым уехал на полуостров. — Как же так, ведь мы посреди моря? — удивилась Наташа. Ей тут же объяснили, что телеграммы на Камчатке передают по радио. — Наталья! — влетел в каюту Санька. — Пошли купаться, дяденька зовет! — Ты что?.. За бортом на веревке, да?.. — Зачем? Покажу как, — появился в дверях моряк. — Вы им разрешите? — улыбнулся он матери. В большом зале, отделанном кафелем, вместо пола — вода. В ней плескались ребятишки и взрослые. На потолке сияли, как маленькие солнца, электрические плафоны, а вокруг бассейна — пляжные кабинки. Саня, сбросив одежонку, первым плюхнулся в воду. — Наталик, иди, — довольный, закричал он. — Совсем теплая. …Плыли четверо суток. На пятые всех подняло корабельное радио: — Граждане пассажиры, турбоход «Советский Союз» подходит к Петропавловску-Камчатскому… Люди высыпали на палубу и говорили о каких-то трех братьях, которые стоят в воротах. Наташа ничего не понимала: как это в воде ворота и какие еще братья? Мама тоже не знала, но на всякий случай предупредила: — Вот подойдем и увидим. «Братьями» оказались три огромные скалы. Они торчали над водой, у самого входа в бухту. «Как сторожа!» — подумала Наташа. Впереди на крутой заснеженный берег ступеньками взбегало много улиц. А внизу, на море, еще одна, из кораблей — длинных и кургузых, остроносых и с широкими округлыми бортами, с трубой на середине или позади, а то и вовсе без трубы… Над кораблями трепыхалось множество
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »