Саша Utik Из воспоминаний деда Василия…

Стоял теплый летний день. Слегка дул ветерок, развевая мягкие волосы мальчишки. Ваня сидел на скамейке и играл со своими машинками и самолётиками. Солнечные лучи нежно гладили его по головке, потом спускались по спинке и прятались под скамейкой. Рядом сидел его дедушка, Василий. Он аккуратно наблюдал за игрой Ванюши, изредка делая вид, что читает газету. Василий с улыбкой смотрел на мальчика, на его маленькие ручки с маленькими пальчиками, которые возили машинку по столу, на его невероятно искреннюю детскую улыбку, излучающую свет и добро.

— Ванюша, хочешь яблочка? — спросил вдруг он.

— Не-а, — ответил мальчик.

Тот лишь вздохнул…

Тогда Ваня, поняв, чего ожидал дедушка, посмотрел на него и спросил:

— А что это за дерево?

Он указал на растущую позади большую яблоньку, где, так высоко для него, висели ароматные яблоки, созревшие и готовые вот-вот сорваться вниз.

— Это? Это же наша яблонька. Знаешь, Ваня, эту яблоньку, маленькую и хиленькую, я посадил ещё в сорок первом году вместе с братом твоей бабушки. Его звали Митя…

Василий тяжело вздохнул, помолчал, а потом продолжил, но вид его уже изменился:

— Митя… Он тогда ещё юношей был, совсем молодой, а тут война… Знаешь, Вань, он ведь тоже летчик, мы с ним вместе воевали…

На Василия тут же нахлынули воспоминания о недавнем прошлом, о военном времени…

Василий за долго до войны познакомился с Митей. Он был хороший парень, сразу понравился Василию, и они сумели сдружиться. Война же их ещё больше сплотила, многому научила. Митя, пожалуй, был самым младшим среди остальных летчиков, но зато один из немногих, у кого небо было в сердце. Но что особенно нравилось Василию в нём, это надежда, наполнявшая его глаза так, что они сверкали, словно тысячи и тысячи огоньков! Никогда раньше Василий не встречал такого пылающего взгляда, воодушевляющего и его самого. У Мити была вся жизнь впереди, дома его ждали мать, сестра и два младших брата. Он постоянно старался писать им письма, где бы он ни был, на задании, после тяжёлого боя или в госпитале, он писал немного о себе и в конце всегда добавлял «Люблю вас…». Эта фраза, самая обычная, наверно первое, что приходит в голову солдата, пишущего письмо домой, но он никогда не забывал про неё, иногда даже писал письма только с этой фразой, вероятно, тогда, когда хороших новостей было немного, а плохими пугать родных не хотелось.

Перед сном Василий часто любил вспоминать что-то хорошее, но хорошего в его жизни было не так много, тогда он вспоминал всех замечательных людей, с которыми был знаком, начиная с первой школьной учительницы Марьи Львовны и заканчивая своим строгим, но справедливым начальником Игорем Ивановичем. Чаще всего он вспоминал Аннушку, сестру Мити, но и, конечно, думал о своём товарище. Иногда он задавался вопросами: почему Митя пошел на войну, почему так горит самолетами и, наконец, главный вопрос, который привязался к Василию и не давал ему покоя, почему одна-единственная, но такая обычная фраза была для Мити такой особенной и такой близкой сердцу? Нет, без сомнения, нужно как можно чаще говорить близким о том, как ты скучаешь и любишь их, но так, как писал это Митя, было куда более особенным и необычным для Василия, хотя порой он думал, что ему это только кажется, потому что самому ему писать некому…

Однажды пришлось им ночевать на холодной земле в тёмном лесу. Василий ещё не спал. Он лежал и смотрел на звездное небо, которое едва просвечивалось сквозь густые кроны деревьев. Он вспомнил ту самую яблоньку. «Наверно, не выживет…», — подумал он, но только он вспомнил про неё, послышался голос Мити:

— Василий, ты спишь?

— Пока не спиться… — шепнул ему тот в ответ.

— Я хотел тебя попросить… — начал Митя, но тут же замялся, не знал, как правильно сказать и донести свою мысль.

— Василий, пообещай мне, что, если меня не станет, если я погибну, ты позаботишься о моей семье, об Аннушке…

Василий был удивлён такой просьбой. С чего бы Мите говорить о таком? Возможно, чрезмерное беспокойство, а может ещё что-то. Василий не был до конца уверен хотя бы в одном своём предположении, но твердо знал, что случись такое, он точно выполнит любую его просьбу, как и Митя выполнил бы…

— Хорошо, — произнёс Василий.

На следующий день на задании что-то пошло не так. Лётчики были вынуждены отбиваться от противника в течение жестокого боя, каких на войне было не мало. В воздухе остались два самолета: вражеский и, точно решето, весь обстрелянный самолёт, пилотом которого был Митя. Долгий бой не стихал. Ни один не хотел уступать другому. Казалось, даже небо потемнело, стало напряжённым и мрачным. Пули летали как молнии во время грозы, что-то гремело словно гром, сверкало, искрилось, свистело…

Возможно, кто-то скажет, что смерть его была напрасна, ведь всё уже тогда было решено, бой проигран, много людей погибло, но единственное, во что тогда верил Митя, была вера в победу! Надежда на победу не покидала его никогда! И может, цена её исчисляется в миллионах жизней, в том числе и жизнь Мити, но надежда есть, нужно лишь верить…

Митя в воздухе протаранил самолёт противника, уничтожил его, и спас жизнь остальным. Василий до сих пор представляет, как сверкали его глаза в тот миг, как они горели и верили, что он всё делает правильно, и его смерть будет не напрасна. Этот блеск Василий запомнил навсегда. В тот день он написал письмо его родным, подробно описав, как героически погиб Митя, рассказал, что гордится им и что они тоже должны гордиться. Он писал и плакал… В конце он добавил: «Любил вас… Митя». И только крохотная стеклянная слезинка не удержалась на щеке и упала прямо на письмо, немного размазав крайнюю буковку «л».

На глазах деда выступили слёзы, едва не соскользнув на щёки. Он почувствовал нежное прикосновение и объятие, когда опомнился. Ванюша подошёл к дедушке и обнял его. Василий снова заулыбался, перед собой он увидел голубые искрящиеся глазки Вани.

— Ванюша, ты так похож на дядю Митю, помни его, как помню его я, как помнит его яблонька. Она до сих пор помнит его руки, нежно опускавшие её в землю тогда в сорок первом, его голос, глаза, улыбку, всё помнит.

Ваня ещё раз крепко обнял Василия, а потом сказал:

— Дедушка, а давай вместе посадим дерево?