Лягушка в молоке

Глава 1

Все вокруг было серым. Приют, дети, воспитатели и чахлые деревья в пыльном дворе, гордо именуемом игровой площадкой.

Я внимательно разглядывала свое отражение в старом потрескавшемся зеркале. Хелена Смит, то есть новая я, красотой не отличалась. Тощая девчонка, остриженная почти под ноль, с широкими черными бровями и глазами черного цвета. Волосы были темными, но слишком короткими, чтобы уверенно сказать, вились они или нет. В моей внешности угадывались восточные черты, но наверняка я ничего о себе не знала. Единственное, что мне нравилось в моей новой внешности — это руки: изящные ладони и длинные тонкие пальчики с ногтями прекрасной формы. Я усмехнулась, легко будет делать маникюр… когда-нибудь будет легко, если я доживу до совершеннолетия и вырвусь отсюда.

До чего же странно пошутила со мной судьба, с ума сойти. Ну да, я почти обезумела, когда очнулась. Еще бы, на самом деле мне двадцать пять, а не десять лет. Я вообще не из этого времени, а может быть, и мира. Однозначно, не из этой страны. Жила я в России, а проснулась в Великобритании. Я умерла глупо, в маршрутку влетел грузовик, я пробила головой переднее стекло и погибла под колесами. Я ехала на смену, даже не опаздывала, хотя частенько этим грешила. Звали меня Алена Лукина, я работала акушеркой в родильном доме и волновалась из-за предстоящего сокращения штатов. Дурочка, лучше бы я осталась без работы, чем без собственной жизни. Я мечтала поступить в медицинский институт и подрабатывала, где только могла. У меня, по крайней мере, была однокомнатная квартира, которую я честно делила с единственной живой родственницей, бухгалтером тетей Люсей, и любимая специальность, а сейчас нет ничего. Вообще ничего нет. Есть койка в приюте Вула, комнату я делю с двенадцатью девочками, с которыми не могу найти общий язык.

Меня выловили из Темзы, хотя я не помню, как оказалась в воде, — мне это рассказали. С собой у меня ничего не было, одета я была в какое-то рванье, которое сожгли в бесплатной больнице, куда меня привезли. Имя я не помнила, документов с собой не было, так что меня называли Джейн Доу. Когда я пришла в себя, меня трижды допрашивали полицейские и ничего не смогли прояснить. Единственное, о чем я просила, чтобы меня записали Хелена Смит — из прошлой жизни я помнила, что в детективах Джейн Доу называли неопознанное женское тело, и мне это не нравилось. В конце концов, я еще жива. Имя Хелена настойчиво крутилось в голове и коррелировало с моим родным именем Алена, так что я очень настаивала. К счастью, полицейский оказался хорошим человеком и принес мне документы на выбранное имя. Даже возраст мне определили приблизительно, десять лет. В больнице я пролежала всего неделю, врачи удивлялись, как быстро я поправилась. Я и сама удивилась, но здоровой быть лучше, так что я обрадовалась больше.

В общем, возились со мной недолго и отправили в богадельню. На дворе тридцать седьмой год, я проживаю в Лондоне и являюсь гражданкой Великобритании и сиротой. Спасибо, что не отправили куда похуже, а поместили в детский дом. Нас хотя бы в школе обучают, водят в церковь и даже обещали вывести на природу «для оздоровления». Как я выяснила, детей держат в детдоме до восемнадцати лет, а потом трудоустраивают на низкоквалифицированную работу и выдают скромные подъемные. Мне еще повезло, директриса хоть и бухала по-черному, но за порядком следила придирчиво. Миссис Коул была принципиальной теткой. Мы обучались в муниципальной школе, водили нас всех вместе: учеников от пяти до семнадцати лет. Каждый выходной день девочки от семи лет и старше пришивали пуговицы на бесконечные пальто, мальчики тоже работали, но отдельно, не знаю, чем они занимались. Более чистоплотных и старательных девочек переводили на более тонкую работу: мы пришивали пуговицы к рубашкам. Работа легкая, однообразная и надоедающая, но ничего непосильного. Вечером сильно уставали глаза, в детдоме экономили на электричестве.

По воскресениям мы ходили в церковь, у нас была специальная цивильная одежда для этого. Так называемые «цивильные» платья надлежало беречь и поддерживать в приличном состоянии, потому что в противном случае наказывали розгами. Розгами воспитатели пользовались широко, но не усердствовали, просто поддерживали дисциплину. Противный мальчишка Билли опрокинул на меня ведро с грязной водой, и я получила десять ударов по шее на глазах всех воспитанников. Мне не сочувствовали, здесь это не принято. Шея болела долго, что заставило меня раздумывать о мести. Друзей у меня не было, в прихлебатели я идти не хотела, а воспитательницам было плевать на все, кроме собственного спокойствия. Я постоянно была настороже, даже спала вполглаза. Неприятные сюрпризы с утра стали практически обыденностью, чувство юмора у приютских детей было весьма специфическим. Так что ходила я сама по себе, как кошка из сказки Киплинга. Кстати, животных здесь я тоже не видела, хотя мерзкий Билли притащил откуда-то кролика и очень им хвастался. Половина детей мечтала этого кролика поджарить и съесть, а вторая — убить с особой жестокостью, чтобы напакостить Билли. Я относилась ко второй группе.

Считается, что есть пять стадий принятия смерти близкого человека. Учитывая, что ближе себя у меня никого не было, я прошла все пять. Сначала я устраивала тихие истерики и демонстрировала отрицание, что заняло у меня три недели, потом я злилась на весь белый свет, то есть проходила стадию гнева, — мне помогли с ней справиться розги, и это быстро перевело меня на стадию торга. Я пыталась улучшить условия своей жизни и избавиться от ежевечерних наказаний. Понять все правила моего нового мира мне удалось не сразу, но еще через месяц я покорилась и впала в депрессию. Стонать и жалеть себя мне не дали, рубашки сами себе пуговицы не пришьют, так что вот она я, смиренно принявшая свою новую реальность Хелена Смит, десяти лет от роду…

Грустно осознавать, что во всей вселенной нет ни одного близкого тебе человека. Теоретически, где-то в России уже родилась моя бабушка, ей должно быть примерно четыре года. Судьба у нее тоже была нелегкой, но она выбилась в люди и вырастила двух дочерей, и даже выучила их профессиям. Мама была фельдшером, а тетя работала на заводе бухгалтером. Жили мы дружно и весело, хотя и немного стесненно — вчетвером в однокомнатной квартире не развернешься. На кухне спала я, как самая мелкая. Там же бабушка принимала клиентов; она гадала на Таро, на кофе, да на чем придется. Тетя подрабатывала шитьем, мама вязала на заказ. Меня учили понемножку все женщины моей семьи, но больше всего со мной