Вытащил из кармана неожиданно белоснежный платок, тщательнейше обтёр лезвие ножа — и подал его мне. Я разрезала ладонь клешни, чувствуя странное болезненное удовольствие.

— Вы что ж делаете?! — перепугался Ричард.

— Поцелуй мне ручку ещё разок, ладно? — сказала я, протягивая ему клешню и кровь.

Он догадался. Правильно всё сделал, просто интуиция его повела: мы с ним обменялись Силой и Даром первый раз… я только сильно боялась, что он же и последний. Ричард остался и в Сумерках ясновидящим — и свой талант передавать воспоминания и чувства не потерял: пока он пил мой Дар, растворённый в крови, я поняла, что мне нужно делать. В деталях.

А Олгрен дал Ричарду шутливый подзатыльник:

— Ты всю-то кровь не вылакай у леди, дорвался!

Ричард ткнулся в мои ладони лицом, носом, смущаясь и смеясь, а я думала, что из всех вампиров именно он мне ближайший друг.

Совершенно чокнутый парень.

Перелесские вампиры поняли всё до крошки. Как только Ричард отпустил мои руки, они преклонили колена уже перед ним.

— Вы чего? — удивился Ричард.

— Ты должен принять присягу, — сказал Олгрен. — Ты теперь их Князь.

— А… ну да, конечно, — сказал Ричард, очень стараясь не умереть ещё разок, от смущения.

Ему очень повезло, что вампиры не краснеют.

— Прими нашу верность, Князь Сумерек, — начала Гелира, но Ричард вдруг покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Прости. Не так.

— А как? — удивился Лангр. — Так полагается.

— Мы не будем как полагается, — сказал Ричард. — Мы будем как правильно. Повторяйте: я клянусь всему народу Перелесья, живому и мёртвому, жить в Сумерках и умереть снова, если придётся, за счастье и процветание нашей земли. Любить и защищать страну, как мать, телом и душой.

Перелесцы без звука возражения повторили за ним эту присягу, то ли солдатскую, то ли вампирскую. Я видела, как с каждым словом свет внутри них разгорался всё ярче.