ГЛАВА I

въ которой и темные и ученые люди одинаково становятся в тупикъ.

Бацъ!.. Бацъ!.. — одновременно грянули два пистолетныхъ выстрѣла.

Пасшаяся невдалекѣ корова получила въ спину одну изъ пуль. Впрочемъ, для нея это было въ чужомъ пиру похмелье.

Изъ противниковъ ни тотъ, ни другой не былъ раненъ.

Кто такіе были эти два джентльмена — Богъ ихъ знаетъ, а между тѣмъ имена ихъ стоило бы довести до свѣдѣнія потомства. Мы можемъ только сказать, что постарше былъ англичанинъ, а помоложе американецъ. Мѣсто же, гдѣ безобидная корова сощипнула свой послѣдній пучокъ травки, нѣтъ ничего легче назвать. То былъ правый берегъ Ніагары, близъ висячаго моста, перекинутаго съ американскаго берега на канадскій на высотѣ трехъ миль надъ водопадомъ.

Англичанинъ подошелъ къ американцу.

— Я все-таки стою на томъ, что это былъ Rule Britannia, — заявилъ онъ.

— Нѣтъ! Yankee Doodle! — возразилъ незнакомецъ.

Предвидѣлось возобновленіе ссоры. Одинъ изъ свидѣтелей вмѣшался, вѣроятно изъ участія къ рогатому скоту, и сказалъ:

— Пусть будетъ Rule Doodle и Yankee Britannia и пойдемте завтракать.

Компромиссъ между двумя національными гимнами, англійскимъ и американскимъ, былъ къ всеобщему удовольствію принятъ.

Американцы и англичане, поднявшись вверхъ по бечрегу Ніагары, — расположились для трапезы въ гостиницѣ Готъ-Эйланда, нейтральнаго пункта между двумя водопадами. Оставимъ ихъ тамъ за вареными яйцами, блюдомъ ветчины, горчайшими пикулями и цѣлымъ водопадомъ чая, не уступающимъ Ніагарскому. Впрочемъ, очень можетъ быть, что о нихъ пойдетъ еще рѣчь въ нашемъ разсказѣ."

Чья была правда: американца или англичанина, — трудно рѣшить. Во всякомъ случаѣ описанная дуэль очень рельефно выражаетъ настроеніе, которое овладѣло умами всѣхъ по поводу одного весьма необыкновеннаго явленія.

«Os sublime dedit coelumque tueri», — сказалъ Овидій въ восхваленіе человѣка. И дѣйствительно, я думаю, со времени сотворенія міра не было еще на землѣ такого всеобщаго возведенія очей къ небу.

Дѣло въ томъ, что наканунѣ ночью надъ уголкомъ Канады, между озерами Онтаріо и Эріо, раздались въ воздухѣ какіе-то необыкновенные трубные звуки. Однимъ послышалось Rule Britannia, другимъ Yankee Doodle. Отсюда, между прочимъ, и возникла ссора, окончившаяся завтракомъ въ Готъ-Эйландѣ.

Очень можетъ быть, что никакого гимна вовсе и не было, но фактъ остается фактомъ. Въ воздухѣ дѣйствительно носились странные звуки, какъ бы слетавшіе съ неба.

Быть можетъ, то была труба какого-нибудь аппарата или просто подурачились какіе-нибудь воздухоплаватели, пролетѣвшіе на воздушномъ шарѣ?

Нѣтъ, воздушнаго шара никакого не было. Феноменъ былъ совершенно необъяснимый. Сегодня онъ являлся надъ Америкой, завтра надъ Европой, послѣ завтра еще гдѣ-нибудь, напримѣръ надъ Азіей, въ Небесной Имперіи. Если это не труба архангельская, то что же это такое было, наконецъ?

Разумѣется, слыша таинственные звуки, люди прежде всего старались дознаться причины ихъ. Причина, очевидно, находилась не въ безконечномъ пространствѣ, а гдѣ-нибудь въ поясѣ земной атмосферы. Въ самомъ дѣлѣ, вѣдь звукъ можетъ распространяться только въ болѣе или менѣе плотной средѣ. Въ данномъ случаѣ звукъ былъ; слѣдовательно, причина находилась въ воздушныхъ слояхъ близъ поверхности земли.

Понятно, что о необыкновенномъ явленіи заговорили всѣ газеты. Объясненій явились цѣлыя тысячи, но эти объясненія только еще болѣе запутывали вопросъ. Читающая публика даже о политикѣ забыла: она интересовалась теперь только однимъ новымъ феноменомъ. Что же бы это такое было?

Всѣ обсерваторіи міра получили настойчивые запросы. Если обсерваторіи не могутъ дать отвѣта, то на что же онѣ годны? Если астрономы, выдумывающіе все новыя и новыя звѣзды, не могутъ объяснить, то для чего тогда астрономы?

Трубы, телескопы, лорнеты, бинокли всего міра устремились къ небу, жадно стараясь напасть на невѣдомую искомую точку. На небо направили больше оптическихъ инструментовъ, чѣмъ на немъ находится звѣздъ, и все-таки ничего не открыли.

Обсерваторіи дали отвѣтъ, но неудовлетворительный. У каждой было свое особое мнѣніе и все разное. Въ ученомъ мірѣ открылась междоусобная война.

Парижская обсерваторія выказала большую сдержанность. Всѣ отдѣленія ея какъ бы сговорились молчать. Зато провинція отличалась. Въ ночь съ 6-го на 7-е мая усмотрѣнъ былъ электрическій свѣтъ, продолжавшійся всего секундъ двадцать. На Южномъ Пикѣ свѣтъ былъ видимъ въ десятомъ часу вечера. На метеорологической станціи въ Пюи-де-Домѣ его замѣтили во второмъ часу утра, въ Ниццѣ въ четвертомъ часу и, наконецъ, на Альпахъ, близъ Леманскаго озера, передъ самымъ разсвѣтомъ.

Отрицать достовѣрность и значеніе этихъ совокупныхъ наблюденій не приходилось. Оставалось заключить, что или свѣтъ происходилъ изъ разныхъ источниковъ, ИЛИ ИСТОЧНИКЪ двигался СО скоростью 200 километровъ въ часъ.

Теперь вопросъ: не замѣчалось ли чего-нибудь особеннаго на небѣ днемъ?

Ничего не замѣчалось.

Но вѣдь трубные звуки слышались же и въ верхнихъ слояхъ воздуха?

Ничего не было слышно между восходомъ и закатомъ солнца.

Въ Англіи тоже всѣ пороли горячку. Обсерваторіи схватились спорить между собою. Гринвичъ никакъ не могъ сговориться съ Оксфордомъ, хотя оба утверждали, что «ничего нѣтъ». Но дѣло въ томъ, что одинъ говорилъ:

Тогда въ одной изъ распространеннѣйшихъ газетъ, въ газетѣ «New-Iork-Herald», появилось слѣдующее анонимное сообщеніе какого-то подписчика.

«У насъ, я думаю, еще не забыли вражду между собою двухъ наслѣдниковъ Бегума-Раджинара, вражду француза-доктора Сарасена изъ Франсвиля и нѣмца-инженера Шульца изъ Штальштадта.

«Всѣ, я полагаю, помнятъ, какъ герръ Шульцъ, желая разрушить Франсвиль, выпустилъ огромный снарядъ, который однимъ ударомъ долженъ былъ уничтожить городъ до основанія.

«Всѣмъ, я думаю, также извѣстно, что первоначальная скорость снаряда по выходѣ его изъ пушки-великана была невѣрно разсчитана и что снарядъ поднялся отъ земли выше предположенной нормы. Констатировано, что онъ перелетѣлъ черезъ цѣль и на землю обратно не упалъ. Превратившись такимъ образомъ въ болидъ, онъ вращается теперь и будетъ вѣчно вращаться вокругъ нашей планеты.

«Почему не предположить, что новооткрытое тѣло и есть этотъ самый снарядъ?»

Такъ-съ, господинъ подписчикъ, это вы очень остроумно придумали. Только какъ же труба-то! Сколько извѣстно, при снарядѣ герра Шульца не было никакой трубы.

Ни одно, стало быть, объясненіе не годилось. Оставалась гипотеза директора обсерваторіи Зи-Кіа-Вэ.