две…

— Это же давно.

— Тебе неудобно передо мной? — я наконец-то повернулась к нему лицом. — Я не злюсь, рада за вас. Это все? Я пойду тогда, — вся моя поза говорила о том, что я действительно готова к тому, чтобы уйти. Хотя торопиться мне было абсолютно некуда. Если только снова страдать, закутавшись в плед.

— Я не думал, что ты будешь ревновать.

— А ты и не думай так больше, — я улыбнулась сквозь все-таки предательски выступившие слезы и повернулась к двери. Нет, он не остановил меня, не сделал этого, не пересилил свою гордость.

А я шла под его взглядом почти уверенным шагом, даже не поднимая руки вытереть скатывающиеся слезы. Мне хватило сил дойти до подъезда, но едва дверь за мной закрылась, я зарыдала без стеснения, стараясь облегчить этот ком. Зачем я тогда его встретила, зачем позволила вторгнуться в свою жизнь, я же не справляюсь с тем, что происходит. И бежать некуда, сил нет тронуться даже за пределы квартиры.

Звонок в дверь оторвал мою голову от подушки. Я вздрогнула и тихо подошла к двери. Он стоял передо мной. Глаза смотрели открыто и прямо, руки в карманах, черная косуха еще сильнее придавала дикость его хищным глазам. Я открыла дверь шире и отошла в сторону. Он прошел и сел на диван. Я казалась тенью, а он моим искусителем. Но его присутствие было моей маленькой победой. Только какой ценой она мне далась. Стоило ли того?

— Что случилось, Гриш?

Он снял куртку и бросил ее на пол. Молчал.

— Все хорошо?

Я не успела договорить, как он сгреб меня в охапку и его губы нашли мои. Мы целовались как сумасшедшие, кусали губы, стягивали одежду и стонали. Он даже не до конца меня раздел, когда я уже почувствовала его внутри себя, сгорая от страсти. Он терзал меня несколько часов подряд, пока силы не закончились у обоих.

Я прошла на кухню, смежную с комнатой, и включила еле слышно Эда Ширана, в моей душе металась буря невысказанных слов и гнетущих мыслей. Чем было наше примирение? Исходом похоти? Страсти? Любви? Новых недопониманий?

Он проснулся спустя час, потянулся и, увидев меня, задумчивую и грустную, притянул за руку:

— Иди сюда…

— Гриша…

— Выговорись, скажи мне все, что хотела, теперь я готов, — он с прищуром смотрел на меня, сразу всем своим видом взывая к прощению. Но горечь произошедшего не давала мне отпустить все и забыть.

— Я думала, тебе есть что сказать.

— Есть. Я не знал, что ты там будешь…

— Глупости, важен сам факт происходящего.

— Ревность?

— Я не очередная девка в твоей постели. Мне это не нужно. Гриш, помнишь, я остерегала тебя и была против начала нашего общения. Ты смеялся, не понимая мой протест. Теперь ты понимаешь?

— Хочешь меня закрыть в своей постели? Я, конечно, не против. Но тебе так будет лучше?

— Есть понятия верности, душевной близости, чувств, эмоций… Они тебе знакомы? Когда в твоей постели оказываются многие, моя значимость для тебя приравнивается к нулю. А ты мне важен больше. Так нечестно.

— Секс просто секс.

— Тебе мало меня…

— Вера, что за фразы? Я кручусь в компаниях, я общаюсь с людьми, мне просто нравятся девушки. Я же парень с нормальными физиологическими реакциями.

— А крутиться со мной ты не можешь, по возрасту не подхожу.

— Бред. Ты и клуб. Я тебя когда увидел, думал, показалось.

— Гриш, я не хочу устраивать истерик, не буду кричать и молить тебя. Я просто не позволю с собой так себя вести. Ты свободен, и в выборе своем свободен. Но у нас разные взгляды на жизнь и принципы разные.

— Ты меня отталкиваешь?

— Нет, объясняю свои чувства.

— Ты никуда не убежишь от меня. Разговор закрыт. Побунтуешь, потом остынешь.

— А дальше как? — я убрала из голоса нотки требовательности и гнева, снизив его почти до шепота.

Гриша посмотрел в мои глаза и улыбнулся уголками губ:

— Дальше все будет хорошо. Я не причиню тебе боли, это того не стоит.

Почему эта связь такая тяжелая, невыносимая… Два разных мира в пределах одной комнаты, но такие разные взгляды на мир вокруг. И я не знала, что делать. Отталкивать от себя любимого человека было бы глупо, но и подвергать себя унижению, пренебрежению я не могла. Оставалось пока верить его словам, но искать пути выхода. Эта ситуация показала мне, как может его отсутствие растоптать мою душу, как тяжело будет мне жить без него. Моя безусловная любовь приведет к тому, что я любой ценой буду держать его около себя. Жить без него я уже не умела.

Он лежал рядом — так думалось легче. Так я была на многое способна, смела как никогда. Он пах как никто другой, это больше, чем аромат парфюма, это запах тела и его личный. Такого больше не будет ни у кого. Мне было безумно хорошо и одновременно безумно плохо. Это как попасть в ловушку, из которой без боли не выберешься. Может, я и верила в глубине души, что его влюбленность в меня превратится в настоящую любовь, а другая часть меня рвалась уехать подальше, в другую страну, город, сменить саму себя. Эти предательские слезы текли и текли. Эти события надломили меня, теперь вместо границ, выставленных между нами, было лишь одно недоверие. Я не могла больше ему верить. И мирно плыть по течению любви и своих иллюзий уже не могла.

Гриша это почувствовал, только в силу своего возраста не мог найти верные для меня слова. Как хрустальная ваза, я казалась ему драгоценной, но неизвестно до какой степени нужной. У него бурлила жизнь, в которой он бы нашел место для каждой своей эмоции и для каждого своего желания. Были планы и целая череда жизненных испытаний. Я же пыталась его привести в соответствии со своими ожиданиями. Как и любой парень его возраста, он оставлял на потом серьезные разговоры, размышления о верном пути. Пока он не хотел расставаться с этой хрустальной вазой. Пока было так.

Чтобы не вести лишние разговоры, он стал реже приезжать, звонить. Словно восстановить прошлые отношения должна была я сама, неудобный формат перестроить в самый удобный для него. Я страдала. Ситуация вышла из-под контроля, моя мудрая тактика разбилась о первый шторм. Мудрые решения превратились в мысли обычной любящей женщины, ревнующей своего мужчину. С ним так не работало. Вернуть все, что было раньше, значит, надо было все стереть из памяти и пересилить свое собственничество. Только иначе я могла приручить его сердце.

Не отпускать и не забывать его я собиралась, а, наоборот, возвращать всеми силами покорившейся женщины… Я уже не умела жить по-другому, без него…