рот.
Дробный, яркий взрыв криков оживил ее.
– Не смей бить!
– Ребята!
– Ах ты, мерзавец!
– Дай ему!
– Не зальют кровью разума!
Ее толкали в шею, спину, били по плечам, по голове, все закружилось, завертелось темным вихрем в криках, вое, свисте, что-то густое, оглушающее лезло в уши, набивалось в горло, душило, пол проваливался под ее ногами, колебался, ноги гнулись, тело вздрагивало в ожогах боли, отяжелело и качалось, бессильное. Но глаза ее не угасали и видели много других глаз – они горели знакомым ей смелым, острым огнем, – родным ее сердцу огнем.
Ее толкали в двери.
Она вырвала руку, схватилась за косяк.
– Морями крови не угасят правды…
Ударили по руке.
– Только злобы накопите, безумные! На вас она падет!
Жандарм схватил ее за горло и стал душить. Она хрипела.
– Несчастные…
Кто-то ответил ей громким рыданием.