электричеством спина изогнулась, абсолютно молча женщина всплеснула руками, растопырив пальцы. Слышался лишь треск электрического разряда и шипение поджариваемой плоти.
Она рухнула на пол. Синтия отпрыгнула, но Фиоренцо протянула руку и ухватилась за ее ботинок, пытаясь подтащить себя ближе. Мередит все с тем же упорством ползла к ней. Скрючившись у пульта управления, Хестер выключила устройство.
— Будет трясти, нужно закрепиться, — сказала Хестер. — Можешь использовать тот поручень рядом с панелью управления.
Она переступила через тело Фиоренцо, ее ботинки потревожили струйки пара, которые поднимались из дыры и возвращались обратно.
— Передай-ка мне эти чертовы кабели.
Выполнять приказ было легко и приятно. Синтия закрепилась, прищелкнув ремни безопасности к поручню. А потом включила аппарат на полную мощь.
— Готово! — крикнула она Хестер. — Давай!
И Хестер, должно быть, это сделала, так как «Лазарет „Чарльз Декстер“» задергался в конвульсиях. Синтию бросило на ремни, затем ударило об аппарат. После удара она убедилась, что закрепилась не зря. Все непривин- ченное и неприкрученное полетело на пол. Она увидела, как тело Мередит ударилось о перегородку, и услышала хруст ломающихся костей. Затем ее снова бросило вперед, и все потемнело.
Во время своей (второй) агонии «Лазарет „Чарльз Декстер“» отхватил часть корабля «Ярмулович астрономика» так же просто, как ребенок откусывает яблоко. Пять человек погибли, тринадцать были ранены. Могло оказаться и хуже, если бы все свободные руки не отправили на уборку осколков охранного зеркала. Медблок был уничтожен, и теперь Синтия поняла, почему она видела лишь один призрак будущего. Существовала лишь одна ветвь будущего, где медблок остался на месте. Будущее, в котором она не воспротивилась Уандрею и Фиоренцо, в котором «Лазарет „Чарльз Декстер“» не погиб во второй раз. Теперь она в этом не сомневалась, но даже мысль о таком ее пугала. Наделав бинтов из полосок ткани, Синтия перевязывала раненых членов экипажа. Накладывала шины из подручного материала. Команда, в свою очередь, латала «Ярмулович астрономику». Хоронить погибших было нелегко. Синтия стояла рядом с Хестер, подруга сжимала ее руку крепко, до синяков, но Синтия не возражала. Теперь они делили одну каюту, в тесноте, как говорится, да не в обиде. Перед тем как впервые лечь спать после возвращения, она старательно чистила зубы, надеясь окончательно избавиться от мертвецкого духа «Чарли». Войдя в каюту, обнаружила в своем гамаке, который висел над спальным местом Хестер, двух спрятавшихся чеширов. К своему удивлению, Синтия вдруг расплакалась. — Я в порядке, в порядке, — сказала она, предваряя расспросы. — Просто не думала, что они меня найдут. — Они тебя знают, — ответила Хестер, как если бы все было так просто. «Ярмулович астрономика» послала тревожный сигнал. Прежде чем отправиться в путь, около разлагающегося тела буджума они оставили буй, предупреждающий об опасности. В универсальном коде не предусматривалось обозначения для «воскресших». Хестер рассказала подруге о решении Сената факультета подать соответствующую заявку на присвоение такого кода. А пока буй попеременно передавал два сигнала опасности: «эпидемия» и «брандашмыги». Надеялись, этого будет достаточно для избавления от любопытных. И, как всегда, поползли слухи. Синтия считала, слухами можно добиться больше, чем сотней буев. Менее чем через неделю живой корабль «Джудит Мерил» перехватил их тревожный сигнал и пришел на помощь. Его команда так сильно хотела знать детали случившегося, что смогла преодолеть врожденное недоверие к архамерцам. Синтию, которая не принадлежала к архамерской расе, они замучили расспросами едва ли не до смерти. Она не противилась и пересказывала историю как можно чаще, чтобы в нее поверили. Была уверена: команда задает так много вопросов для перепроверки информации, полученной от архамерцев. Все знали архамерцев как великих лгунов. Ее удивило и даже тронуло их искреннее огорчение, когда они узнали о том, как Фиоренцо погубила «Чарли». Космачи с рвением защищали свой корабль и с радостью линчевали бы Фиоренцо, если б могли. Мысль о том, что она воскрешала мертвых, их напугала, но таких бурных эмоций не вызвала. Гибель «Лазарета „Чарльз Декстер“» должна была стать легендой, а Фиоренцо — остаться в людской памяти лишь злодейкой, а не ученым, стремящимся к знаниям, пусть и с дурными мотивами. Когда «Ярмулович астрономика» пришвартовалась в грузовом блоке «Джудит Мерил», Синтия с Хестер (и несколькими чеширами) переселились в общежитие, которое находилось под левым передним плавником корабля. Стюард предложил Синтии отдельную комнату, но она отказалась. До возвращения на станцию «Фарадей» контракт связывал ее по рукам и ногам с «Ярмулович астрономикой», но гораздо важнее, что дружба еще крепче связывала ее с Хестер. А если совсем откровенно, она не хотела спать в одиночестве. Вернувшись в комнату после вахты, она как-то спросила: — Почему запрещенные знания запрещены? Хестер посмотрела на нее с беспокойством. — Не бойся, цилиндров Ми-Го я не находила, — ответила Синтия, сама удивляясь тому, с какой легкостью шутит о подобных вещах. — Просто думала о Фиоренцо и том, где находится эта пресловутая черта. Кажется, я так и не поняла. — Нет, — ответила Хестер. — То, что Фиоренцо поступает неправильно, ты поняла гораздо раньше меня. — Я поняла, что Фиоренцо склонна к суициду. А это не одно и то же. — Нет, конечно. Но ты посмотрела на Нгао и увидела неправильность.
* * *
Вряд ли она провела без сознания больше минуты, потому что слышала, как все падает и рушится. Корабль больше не двигался, и это было важнее всего. Некролюминесценция потухла. Единственным источником света оставался фонарь на скафандре Хестер. Синтия нащупала свой и включила. — Хвала древним силам и Будде, — горячо сказала Хестер высоким голосом. — Я думала, ты умерла. — О! — Синтия проглотила горький комок и почувствовала вкус крови на губах. Хестер помогла ей расстегнуть ремни безопасности и начала поднимать ее. Руки еще тряслись, но в голове уже прояснилось. Синтия выпуталась из ремней и одним рывком встала на ноги. Она обернулась вокруг, ища Мередит, но луч фонаря не мог ее обнаружить. Она увидела ноги Нгао и часть его позвоночника, конвульсии «Чарли» разорвали беднягу пополам. Она смотрела, и колени ее дрожали. — Думаешь, мы доберемся живыми до «Кейтлин Р. Кирнан»? — спросила Хестер. Синтия пожала плечами и подмигнула: — Попробуем.ЭПИЛОГ
Во время своей (второй) агонии «Лазарет „Чарльз Декстер“» отхватил часть корабля «Ярмулович астрономика» так же просто, как ребенок откусывает яблоко. Пять человек погибли, тринадцать были ранены. Могло оказаться и хуже, если бы все свободные руки не отправили на уборку осколков охранного зеркала. Медблок был уничтожен, и теперь Синтия поняла, почему она видела лишь один призрак будущего. Существовала лишь одна ветвь будущего, где медблок остался на месте. Будущее, в котором она не воспротивилась Уандрею и Фиоренцо, в котором «Лазарет „Чарльз Декстер“» не погиб во второй раз. Теперь она в этом не сомневалась, но даже мысль о таком ее пугала. Наделав бинтов из полосок ткани, Синтия перевязывала раненых членов экипажа. Накладывала шины из подручного материала. Команда, в свою очередь, латала «Ярмулович астрономику». Хоронить погибших было нелегко. Синтия стояла рядом с Хестер, подруга сжимала ее руку крепко, до синяков, но Синтия не возражала. Теперь они делили одну каюту, в тесноте, как говорится, да не в обиде. Перед тем как впервые лечь спать после возвращения, она старательно чистила зубы, надеясь окончательно избавиться от мертвецкого духа «Чарли». Войдя в каюту, обнаружила в своем гамаке, который висел над спальным местом Хестер, двух спрятавшихся чеширов. К своему удивлению, Синтия вдруг расплакалась. — Я в порядке, в порядке, — сказала она, предваряя расспросы. — Просто не думала, что они меня найдут. — Они тебя знают, — ответила Хестер, как если бы все было так просто. «Ярмулович астрономика» послала тревожный сигнал. Прежде чем отправиться в путь, около разлагающегося тела буджума они оставили буй, предупреждающий об опасности. В универсальном коде не предусматривалось обозначения для «воскресших». Хестер рассказала подруге о решении Сената факультета подать соответствующую заявку на присвоение такого кода. А пока буй попеременно передавал два сигнала опасности: «эпидемия» и «брандашмыги». Надеялись, этого будет достаточно для избавления от любопытных. И, как всегда, поползли слухи. Синтия считала, слухами можно добиться больше, чем сотней буев. Менее чем через неделю живой корабль «Джудит Мерил» перехватил их тревожный сигнал и пришел на помощь. Его команда так сильно хотела знать детали случившегося, что смогла преодолеть врожденное недоверие к архамерцам. Синтию, которая не принадлежала к архамерской расе, они замучили расспросами едва ли не до смерти. Она не противилась и пересказывала историю как можно чаще, чтобы в нее поверили. Была уверена: команда задает так много вопросов для перепроверки информации, полученной от архамерцев. Все знали архамерцев как великих лгунов. Ее удивило и даже тронуло их искреннее огорчение, когда они узнали о том, как Фиоренцо погубила «Чарли». Космачи с рвением защищали свой корабль и с радостью линчевали бы Фиоренцо, если б могли. Мысль о том, что она воскрешала мертвых, их напугала, но таких бурных эмоций не вызвала. Гибель «Лазарета „Чарльз Декстер“» должна была стать легендой, а Фиоренцо — остаться в людской памяти лишь злодейкой, а не ученым, стремящимся к знаниям, пусть и с дурными мотивами. Когда «Ярмулович астрономика» пришвартовалась в грузовом блоке «Джудит Мерил», Синтия с Хестер (и несколькими чеширами) переселились в общежитие, которое находилось под левым передним плавником корабля. Стюард предложил Синтии отдельную комнату, но она отказалась. До возвращения на станцию «Фарадей» контракт связывал ее по рукам и ногам с «Ярмулович астрономикой», но гораздо важнее, что дружба еще крепче связывала ее с Хестер. А если совсем откровенно, она не хотела спать в одиночестве. Вернувшись в комнату после вахты, она как-то спросила: — Почему запрещенные знания запрещены? Хестер посмотрела на нее с беспокойством. — Не бойся, цилиндров Ми-Го я не находила, — ответила Синтия, сама удивляясь тому, с какой легкостью шутит о подобных вещах. — Просто думала о Фиоренцо и том, где находится эта пресловутая черта. Кажется, я так и не поняла. — Нет, — ответила Хестер. — То, что Фиоренцо поступает неправильно, ты поняла гораздо раньше меня. — Я поняла, что Фиоренцо склонна к суициду. А это не одно и то же. — Нет, конечно. Но ты посмотрела на Нгао и увидела неправильность.