Веру, то она продолжит борьбу против него. Для таких, как Валерий, выбор делается очень просто. Их пафос – превыше всего. Сюзанна, подыгрывавшая ему, только с пафосом не профессионала, а любителя, делала маленькое зло, пакости, которые можно охарактеризовать как мерзости. – Настоящим носителем зла был, безусловно, Валерий – нацеленный на выгоду и исключительно признание его авторитета всеми, он не мог отступить от своих намерений. Даже последние смерти не остановили его. Не надо заблуждаться, – мысль мужчины поразила Иванову настолько, что она на какое-то время замолчала.

Лена усиленно боролась со слезами: зажала двумя пальцами нос и глубоко дышала через рот, пытаясь успокоиться. Затем посмотрела на мужчину с мольбой в глазах:

– Его можете остановить только вы – своей силой, а вернее силой закона, что вы представляете. И я очень надеюсь на это. Иначе, я не смогу себе ничего простить, – Лена, почувствовав, что слёзы больше не удержать, встала к окну, отвернувшись. Мужчина догадался, что женщина плачет.

– Я не понял, какую вину вы вменяете себе? – хмыкнул Красавцев. Женщина была симпатична ему во всём. Он никак не хотел, чтобы она корила себя за что-то. Не поворачиваясь, Иванова ответила тихо:

– Слабохарактерность. Всё видя, и всё понимая, я наблюдала за всем происходящим издалека. Я не остановила это безумие каждого. Я не смогла достучаться до сердец и голов близких мне людей. А взамен я получило своё возмездие за безумие в виде Полин.

– И вы считаете себя способной справиться с этим?

– Я попытаюсь всё для этого сделать. Хотя не представляю с чего начинать её перевоспитание. Необходимо вернуть ей веру в людей. Переубедить в искажённости её оценок обстановки и происходящего. Её словно зомбировали на злобе ко всем. – Лена знала о чём говорит: несомненно девочка был поражена недугом завышенного самомнения. Такими были Галя и Витя, Сюзанна, Кирилл, наконец, Валерий. И, как в компьютерной игре, Полин вверглась в состязание с сильнейшими, пытаясь уничтожать их. Она решила, что ей можно убивать тех, кто по её понятиям – «другие», не такие, какими они должны быть. И в какой-то момент она действительно почувствовала себя сверхчеловеком, даже больше, чем ими мнили себя Сюзанна и Валерий. – Но мне жаль её, вы правы. Семью, страну и соседей не выбирают. А она решила выбрать. – Лена замолчала. Красавцев, оценивая ситуацию, подумал: «И чего добилась Полин? «Уничтожив» всех, она вырубила свои корни. Патогенез её болезни проник до самых хромосом и выражался теперь в нежелании принадлежать своим истокам, признавать свои основы. А в результате: где она? Одна, в чужом доме, с чужими людьми, живёт по чужим законам. И не факт, что ей с ними легче и проще. Не этого девочка хотела. – А самое главное, очевидно, что эта ситуация с лишением всего своего, не закончится так скоро. Мне, похоже, не хотят давать опекунство над нею. – глубокая мысль вырвалась у Ивановой наружу, пробуждая очередную жалость. Здравые рассуждения Ивановой снова поразили Красавцева. Пережив столько, Лена могла трезво оценивать ситуацию, не боялась осуждать себя, не пыталась оправдаться. «Как жаль, что она никогда не сможет быть мне другом», – подумал Василий Николаевич. Он знал, что они сошлись с Ивановой исключительно на почве его расследования, и поэтому женщина не сможет воспринимать его как мужчину, только как представителя правопорядка. И все же Красавцев встал и подошёл к Лене, почти прислонившись боком:

– Отказ в опекунстве? Не по причине ли тех самых невероятных событий, что потрясли всех вас?

Не ожидая увидеть следователя так близко, Иванова немного вздрогнула, но тут же слабо улыбнулась, словно извиняясь за испуг:

– Наверное. Непонятное всегда настораживает. И органам опеки, как и вам, тоже приходят в голову мысли о том, не специально ли всё было подстроено для того, чтобы избавиться от всех и остаться с квартирами и деньгами. Люди, наслышанные про страшное проклятье нашего дома, а слухи ходят уже по всему городу, уверяю вас, никак не могут понять, по чьей вине произошло всё это? И я – в числе подозреваемых. А Полин? Что с неё взять? Она – ребёнок. И что бы она ни говорила или ни придумывала, моя роль теперь не просто перевоспитать эту девочку, мне необходимо полностью разрушить посеянное в ней зло, с тем, чтобы ту историю, которую она рассказала мне, она не передала своим будущим детям.

– Значит, вы не откажетесь от неё?

– Чтобы наказать ещё больше? Нет. Полин – это теперь мои семья, народ, надежда на будущее. Я не могу отказаться от неё. Я попробую снова вернуть ей любовь к людям. Через правильные убеждения, через добро. Только доброта спасёт мир. Но от вас я хотела бы одного: заверения, что вы оставите все заведённые дела в том виде, в каком они есть сейчас.

Красавцев, догадавшись, что Иванова всё ещё видит в нём правового деятеля, а не человека, ответил без всяких колебаний:

– Будьте уверены. Я тоже человек этого общества. Конечно, столько смертей в вашем доме, это факт невероятный, хотя, как оказалось, предугадываемый. Хуже то, что каждый день по долгу службы я читаю и слышу про подобные гибели. – мужчина замолчал, думая о своём, – Регулярность подобных происшествий росла, плотность увеличивалась, а их географией была теперь вся страна. Но! Если они решили заново созидать мир добра и порядочности, то делать это можно и должно было только общими силами. Не надеясь на помощь извне. Глядя на спину женщины, теперь не вздрагивающую, спокойную, мужчина сказал, как попросил, – Надеюсь, что вместе с такими, как вы, Елена Витальевна, мы поборем любое проклятие и изживём из своих душ злобу и равнодушие. Вы правильно сказали: только доброта позволит этому затравленному зверёнышу вспомнить про то, кто его родил, и, возможно, снова научит любить этот мир. Про Полину вы все понимаете лучше, чем я.

Не оборачиваясь, Иванова кивнула. Она догадалась, что теперь Красавцев доверял ей и просил о доверии. Доказательством стали его следующие слова:

– Позвольте, дать вам один совет: Вам нужно уезжать отсюда. Но не в Европу. Мы славяне – не по паспорту, а по духу. И никакая Европа не ждёт нас, поверьте.

От удивления, Лена повернулась. Лицо её выражала растерянность и удивление одновременно:

– Так куда же нам ехать? – она обвела руками комнату, давая понять, что это её мир, менять который будет сложно. Но все же, она задала свой вопрос. Значит, она нуждалась в совете. Красавцев улыбнулся:

– Я бы посоветовал Вам Алушту. У девочки там обнаружился домик, доставшийся в наследство от прабабки. Крым