Annotation

Оказавшись в провинциальном городке Зубцове, новоиспеченный поручик Корпуса жандармов Брагинский заскучал. И есть от чего: ни тебе тут аристократических красавиц, ни головокружительных полетов на летающих экипажах, ни ослепительных балов, ни таинственных преступлений, ни вальсов Шуберта, ни хруста французской булки.

Но это ненадолго: и аристократический заговор, участником которого он невольно оказался, о себе напомнит, и преступления найдутся, а уж о красотках что и говорить! Тучи вокруг поручика стремительно сгущаются. Таинственный артефакт, оказавшийся в его руках и способный перевернуть жизнь в Российской империи вверх дном, нужен слишком многим.

А раз так, то рассчитывать можно только на свою смекалку, наблюдательность, чувство юмора и верных друзей!

Лазоревый мундиръ II: Смертоцвет

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Эпилог

Лазоревый мундиръ II: Смертоцвет

Пролог

В котором Его Величество недоумевает

В четверг, восьмого сентября, у Его Величества, как обычно, были на докладе шеф корпуса жандармов князь Оболенский и глава Третьего отделения князь Апраксин. Император слушал докладчиков, почти не перебивая, но то и дело хмурясь или раздраженно дергая лицом, словно у него болела голова или зуб.

Оба докладчика знали, что это плохой признак. Императора гнетет какая-то важная проблема, быть может, даже и никак не связанная с теми, что он предлагает обсудить.

Обсудили же положение дел в армии на Барканском фронте. Поговорили о предстоящих непростых пятисторонних переговорах по урегулированию спора между остатками Британской империи. Обменялись мнениями относительно нового цензурного устава. Наконец, кажется, все вопросы обсудили, и в разговоре повисла небольшая пауза.

— Так, и последнее, — проговорил император в некоторой задумчивости. — Что у вас, господа, по этому самому делу, в котором вы никак разобраться не можете?

В ответ оба понимающе кивнули. Император никогда не говорил «дело Душекрада», и однажды выгнал взашей действительного статского советника, который по забывчивости употребил это слово в официальной бумаге. Когда случалось об этом деле заговорить, он всегда изъяснялся намеками. Впрочем, оба генерала, будучи давними царедворцами, понимали его с полуслова.

— Есть определенные подвижки, — заговорил Оболенский, так как знал, что вопрос обращен, главным образом, к нему. — Действительно, в последние месяцы в нескольких губерниях отмечен рост числа спонтанных разрывов уз, вот список. Мы обратились в Священный Синод, выписали экспертов по этому вопросу. Они готовят обстоятельный доклад. Пока невозможно с уверенностью сказать, является ли аномалия результатом злого умысла конкретного лица, либо же…

— Является, — отрезал император и устало потер лоб над переносицей. — Есть какие-нибудь подозреваемые?

— Есть основания полагать, что к этому мог быть причастен купец Пудовский, практиковавший недозволенную магию, однако он погиб при задержании, не доглядели.

— Погиб или бежал? — уточнил Его Величество, наклонившись к Оболенскому и сверля его подозрительным взглядом.

— Погиб, точнее некуда, — проговорил генерал уверенно. — Тело вскрыто и опознано. Оказал сопротивление. Проведено расследование. Арестная команда действовала по инструкции.

— Я имел честь докладывать Вашему Величеству, что имелся еще один подозреваемый, некто Брагинский, — произнес Апраксин обычным своим негромким, вкрадчивым голосом.

— Брагинский — лицо незначительное, — небрежно прокомментировал Оболенский. — Пудовский имел большие средства, влияние, связи, в том числе, и в революционных кругах. Про Брагинского ничего из этого сказать нельзя.

— Но однако же вы лично своим приказом наградили сие незначительное лицо сапфировым крестом и пропихнули в указ о выдаче наградного поместье. Хорошая же незначительность.

— Сапфировый крест и поместье выданы за серьезные — для его возраста и чина, конечно — служебные успехи. Молодой человек распутал действительно сложное дело, убийство князя купцом из-за финансовых вопросов. Мне докладывали из Московского управления о нем. Должно быть, умный юноша — но и только. Какой же он Ду… кхм… в смысле, какой же из него подозреваемый? Искомое нами лицо должно иметь высокое положение, а это всего лишь поручик.

— Высокое положение достигается не вдруг, — произнес Апраксин задумчиво. — Оно складывается из таких вот резких служебных взлетов, какой произошел у этого господина. А у меня, между прочим, есть агентурные данные весьма подозрительные.

— Вы о показаниях барона фон Корена? — спросил Оболенский. — Это совершенная чепуха. Барон допустил огромный промах по службе, повлекший провал операции и человеческие жертвы. За это он был отстранен, а во время расследования наделал новых проступков. Решил, по всей видимости, что корнет Брагинский метит на его место и возревновал по службе, вот и наговорил про него черт знает какой чепухи, совершенно бездоказательной. Я бы рекомендовал психиатрическое освидетельствование барона.

— Однако же имеются проверяемые факты, и я бы со своей стороны обратил внимание…

— Не морочьте мне голову, господин Апраксин, — произнес Его Величество, хлопнув ладонью по столешнице. — Поручик… вы бы еще кучера заподозрили в заговоре! У вас был четкий ориентирующий признак: искомое лицо занимает значительное положение в