Забудь о своей настройке, я забуду о своей. Мы оба наберем 104, испытаем его, потом я накручу обычный деловой тон, а ты, если захочешь, останешься на этом шифре. Я подскочу на крышу, проверю овечку и на работу. И буду спокоен, что ты не сидишь, унылая, без телевизора.

Он перешел из просторной спальни в гостиную, где чуть слышался запах вчерашних вечерних сигарет, и нагнулся к телевизору.

Из спальни донесся голос Иран:

— До завтрака я не переношу телевизор.

— Накрути 888, —  посоветовал Рик, — желание смотреть телевизор, независимо от передачи…

— Мне вообще не хочется дотрагиваться до пульта, — сказала Иран.

— Тогда набери тройку.

— Не могу же я настраивать стимулятор на возбуждение коры мозга, которое вызовет желание набирать новые комбинации! Я вообще не хочу ничего накручивать! Это для меня сейчас хуже всего! Хочу просто сидеть и смотреть в пол!

Голос Иран становился все мрачнее, словно душа ее застыла, а тело окутала пленка огромной тяжести и абсолютной инертности.

Рик включил звук телевизора, и в комнате весело загудел голос Бастера Дружби.

— Ха-ха, ребята! Теперь пришла пора для маленькой сводки погоды! Как сообщает спутник «Мангуста», осадки достигнут максимума к полудню, затем уровень начнется понижаться. Поэтому если кто-то из вас, парни, собирается отправиться на…

Рядом с Риком, шурша по полу длинным халатом, появилась Иран и выключила телевизор.

— Ладно, сдаюсь. Я согласна. Наберу все, что ты хочешь. Экстатический сексуальный порыв… Мне так плохо, что я готова выдержать даже это. Какая, в конце концов, разница?

— Я наберу за тебя, — сказал Рик, вводя жену обратно в спальню. На консоли «пенфилда» Иран он набрал код «594» — радостное приятие первенства мудрого мужа в решении всех вопросов. На собственной консоли он накрутил код нестандартного, творческого подхода к работе, хотя и так, даже не прибегая к благам искусственной мозговой стимуляции аппарата Пенфилда, всегда относился к работе творчески.

После завтрака на скорую руку — время было потеряно на спор с женой — Рик поднялся на крышу, где на крытом лужке «паслась» его электрическая овца. Рик был в полном наружном облачении, включавшем свинцовый гульфик модели «Аякс» фирмы «Скалистый берег».

Их овца, этот сложный конгломерат механических и электронных устройств, мирно пощипывала травку, чем втирала очки остальным жильцам дома. Конечно, некоторые из соседских животных тоже состояли из электронных контуров. Но Рик, подобно остальным соседям, не интересовавшимся истинной природой организма его овцы, никогда не совал нос в чужие дела. Это было бы верхом бестактности. Спросить: «А у вас овца настоящая?» — было хуже, чем усомниться в натуральности зубов, волос или внутренних органов соседа.

Утренний воздух, наполненный радиоактивными пылевыми частицами, глушившими блеск солнца, атаковал обоняние Рика. Он, избавляясь от слабого запаха смерти, невольно чихнул. «Ну, это слишком уж сильно сказано», — решил он, пробираясь к участку почвы, которым владел вместе с квартирой. Слишком большой квартирой. Результаты Последней Мировой Войны сказывались уже значительно слабее. Те, кто не мог пережить первых пылевых осадков, давно умерли и были преданы забвению много лет назад. И теперь пыль, уже не такая густая, пыталась одолеть выживших, а значит, тех, кто умел ей противостоять. Теперь ее воздействие в основном сказывалось на генном механизме наследственности. Несмотря на свинцовый гульфик, пыль наверняка просочилась в организм Рика, прибавляя с каждым днем — поскольку Рик все еще не эмигрировал — новую толику порочной грязи. Медицинские проверки, обязательные каждый месяц, пока относили Рика к разряду «регуляров» — тех людей, которые по снисходительным законам могли иметь детей. Но в любой момент проверка, производимая врачами Департамента полиции Сан-Франциско, могла обнаружить печальное: «регуляры» непрестанно пополняли ряды «специалов» — и все из-за всепроникающей радиоактивной пыли. Лозунгом текущего момента, настойчиво внедряемым с плакатов, реклам, экранов и по каналам государственной почтовой информации, было: «ЭМИГРИРУЙ ИЛИ ДЕГЕНЕРИРУЙ! РЕШАТЬ ТЕБЕ!!!»

«Очень верно», — подумал Рик, отпирая замочек калитки, которая вела на его личный маленький лужок.

— Но я не могу эмигрировать, — приближаясь к электроовце, сказал он. — Из-за работы.

С ним поздоровался владелец соседнего пастбища и сосед по дому Билл Барбур. Будучи, как и Рик, в деловом костюме, он остановился на минутку по дороге на работу проверить, как дела у его животного.

— Моя лошадка, — объявил он сияя, — забеременела. — Он ткнул пальцем в крупного першерона, задумчиво созерцавшего пространство. — Что скажете, а?

— Скажу, что скоро у вас будет две лошадки.

Рик подошел к овце. Та лежа пережевывала жвачку, не спуская с Рика внимательных глаз на случай, если хозяин вдруг принес овсяную лепешку. У овцы Рика был встроенный овесотропный контур: при виде данного злака или его продукта она бы вскочила и поспешила к Рику.

— А отчего она забеременела? — спросил Рик Барбура. — От ветра?

— Я приобрел порцию специальной оплодотворяющей плазмы самого высокого качества, какую можно достать в Калифорнии, — сообщил Барбур. — Через личных друзей в госдепартаменте Животноводства. Вы разве забыли: на прошлой неделе их инспектор приходил осматривать Джуди? Они очень хотят получить ее жеребенка. Джуди моя просто высший класс! — Барбур любовно похлопал лошадь по шее, и та наклонила к нему голову.

— Насчет продажи еще не думали? — поинтересовался Рик.

О боже, как ему хотелось иметь лошадь или какое-нибудь настоящее животное! Владеть подделкой, ухаживать за ней — это человека постепенно деморализует. Но приходилось довольствоваться электроовцой. Правда, если бы ему и было все равно, оставалась еще жена Иран, которой было далеко не все равно.

— Продать лошадь — это аморально, — сказал Барбур.

— Тогда продайте жеребенка. Иметь двух животных — это аморальнее, чем не иметь ни одного.

Озадаченный, Барбур сказал:

— Почему же это? У многих по двое животных, и по трое, и по четверо. У Фреда Уошборна, владельца завода хлореллы, там мой брат работает, вообще их пятеро. Вы разве не читали в «Хронике»? Вчера была статья о его утке. Считается, что у него самая крупная и упитанная московка на всем западном побережье.

Глаза Барбура стеклянно блеснули, едва он вообразил этакое богатство. Кажется, он начал погружаться в транс.

Поискав в кармане плаща, Рик выудил