дощатому полу, умчалась куда-то.

Тем временем Идан оделся, проверил свои вещи и вскоре услышал топот ножек, возвращающихся обратно. Малышка сияла от счастья, в руке у неё был грязный узел с её немногочисленными пожитками.

- Я готова, гер друг! - воскликнула она, переминаясь с ноги на ногу.

- Зови меня просто Идан.

- Какое необычное имя! Оно что-то означает?

- Да, оно означает - "время". Мой отец был часовщиком, это он дал мне такое имя.

- Хотела бы я, чтобы мне дала имя мама, или отец...

- У тебя тоже красивое имя, дитя.

- Не смеши меня, гер друг! Моё имя означает - "хромая"! - Клаудия засмеялась так, будто только что прозвучала забавная шутка. - У меня одна нога длинее другой, и я с детства ковыляю как гусыня!

Идану стало не по себе от этих слов, хоть Клаудия и произнесла их со звонким смехом и улыбкой на устах.

"Каким же мерзким человеком надо быть, чтобы назвать так ребёнка за хромоту!"

- Гер друг, ты что?! Это не деревня! Ты в Санкт-Генрихе, но на его окраине. У нас больше пятидесяти домов! А ты говоришь - деревня..

Она по-свойски взяла Идана за руку, и потянула на выход, ему не оставалось ничего, как следовать за бойкой девчушкой.

ГЛАВА 3. ТАЙНА СТАРОГО ЧАСОВЩИКА

На улице распогодилось, небо приобрело здоровый лазурный цвет, а солнце слегка подсушило грязь. Повозку Идана подали к крыльцу, а местный парень принёс багаж Идана из комнаты. Саквояж, как всегда, был при нём. Лошадь Марта радостно забила копытом, увидев хозяина, и он нежно потрепал её по холке.

- Привет, девочка! - нежно поздоровался он. - Знакомься, это Клаудия, теперь она с нами.

- Она такая красивая! - Клаудия была очарована. - Можно погладить?

- Конечно! - усмехнулся Идан.

Клаудия нежно погладила лошадь по большой морде, покрытой жёсткой рыжей шерстью. Большой лиловый глаз, обрамлённый жёлтыми ресницами, любопытно взирал на маленькую незнакомку.

- Только сейчас понял, она никогда не знала женской руки! - улыбнулся Идан, наблюдая за реакцией лошади.

- Простите за любопытство, гер друг. У вас нет жены? - спросила девушка, и щёки её порозовели.

- К сожалению, нет... - Идан вздохнул, вспоминая о своём непростом положении. - А может быть и к счастью это! Кто знает? - он улыбнулся, чтобы не огорчать Клаудию.

Идан помог Клаудии сесть в повозку, а сам легко запрыгнул на облучок.

- Пошла, Марта! - он тряхнул вожжами и кобыла медленно зашагала по коричневой грязи в направлении центра города.

Конечно, для Идана, бывавшего в Вене и Берлине, это место тяжело было назвать городом. Одна улица, вдоль которой выстроились разномастные домишки из дерева или кирпича. Церковь, школа и больница в одном конце улицы, а в другом - ратуша и пожарная часть.

Тем временем Клаудия тараторила, воспевая прелести Санкт-Генриха.

- В прошлом году у нас открылась кондитерская лавка. Кондитер приехал из самого Мюнхена! Там подают вкуснейший горячий шоколад, - с упоением рассказывала девушка. - Правда, я его никогда не пробовала, но запах там стоит отменный.

Сердце Идана сжалось от этих слов. Его детство было небогатым, но отец любил баловать мальчика игрушками и сластями.

"Надо будет угостить её шоколадом..." - подумал Идан, он откровенно наслаждался обществом Клаудии, девушка напоминала ему сестру, которой у него никогда не было. Его мать умерла вскоре после родов, а отец так и не решился жениться снова. Страх потерять близкого человека заставлял Идана отодвигать решение о женитьбе. Хоть его дом и осаждали полчища матерей, чьи дочери были на выданье.

"Правда, после потери мастерской, невест заметно поубавилось..." - с горечью подумал парень. В таких раздумьях Идан доехал почти до самого конца улицы, когда их обогнал другой экипаж. Пара замечательных вороных коней в дорогой упряжи, везли изысканную повозку из чёрного лакированного дерева. Сиденья в повозке были отделаны алой мягкой кожей, какой Идан не видел ни разу в жизни. В повозке сидела элегантная дама лет тридцати пяти в дорогом дорожном платье из тёмно бардовой материи.

Дама заметила Идана и приветствовала его холодным кивком вежливости, мгновенно отведя взгляд куда-то вдаль. Идан запоздало кивнул в ответ, но дама уже не смотрела в его сторону.

"Я должен догнать её и поздороваться..." - подумал парень, и встряхнул вожжи. Марта ускорила шаг, стараясь нагнать вороную пару, но это было ей не по силам. Идан уже отчаялся увидеть незнакомку ещё раз, когда голос подала Клаудия:

- Скорее всего она едет в особняк Остхофф.

- Откуда ты знаешь?

- В этом городке больше нет роскошных домов, достойных такой дамы, - Клаудия пожала плечами.

- Покажешь?

- Конечно, гер друг, - Клаудия заметно погрустнела, но Идан не придал значения этому, мало ли что в голове у сиротки.

...

Особняк Остхофф расположился чуть за городом, вдали от шума, грязи и любопытных глаз. К нему вела мощённая камнем дорога, украшенная цветущими кустарниками и клумбами на подъезде к дому. Идан остановил лошадь чуть поотдаль, наблюдая, как слуги разгружают багаж незнакомки.

- Дитя, ты не знаешь, кто она? - спросил он у Клаудии.

- Нет, гер друг. Этот особняк долго пустовал, в нём жили только несколько слуг.

- Заметно, территория ухоженная, и выглядит обжитой, - Идан нервно оглядывался по сторонам, решая, что делать дальше.

- Сколько я себя помню, здесь не бывал никто из господ, - Клаудия задумчиво посмотрела в небо, будто там можно было что-то прочесть. - Говорят гер Остхофф умер от неизвестной болезни, зачах в расцвете лет. Его жена не подарила ему отпрысков, а куда пропала она сама, никто не знает.

- И когда это было? - поинтересовался Идан.

- Не знаю, гер друг. Очень много лет назад, те кто видел господина Остхоффа уже, наверное, преставились.

- А кем был этот гер Остхофф?

- Гер Остхофф основал наш город, он построил здесь лесопилку, - Клаудия усмехнулась, словно Идан спросил несусветную нелепицу.

- Лесопилка ещё работает?

- Конечно, иначе бы здесь не было ничего! - воскликнула она, улыбаясь ещё шире. - Ты должен взглянуть на нашу лесопилку, гер друг!

Клаудия, кажется, была рада придумать предлог, чтобы увести Идана подальше от особняка. Но его тянуло туда не только желание поздороваться с прекрасной незнакомкой.

Увидев это величественное каменное строение, увитое плющом и диким виноградом, он вспомнил предсмертные слова отца.

Вдруг в памяти всплыла родительская спальня, так чётко, до мельчайших деталей. Он готов был поспорить, что вспомнил даже резной узор на деревянном потолке и рисунок на турецком ковре. Перед его