това́рищи его́ да́льше и да́льше беле́лись в ме́сячном све́те. Ле́бедь опусти́лся на воду и сложи́л кры́лья. Мо́ре всколыхну́лось под ним и покача́ло его. Ста́до ле́бедей чуть виднел́ось бе́лой черто́й на све́тлом не́бе. И чуть слы́шно бы́ло в тишине́, как звене́ли их кры́лья. Когда́ они́ совсе́м скры́лись из ви́да, ле́бедь загну́л наза́д ше́ю и закры́л глаза́. Он не шевели́лся, и то́лько мо́ре, поднима́ясь и опуска́ясь широко́й полосо́й, поднима́ло и опуска́ло его́. Перед зарей лёгкий ветеро́к стал колыха́ть мо́ре. И вода́ плеска́ла в бе́лую грудь ле́бедя. Ле́бедь откры́л глаза́. На восто́ке красне́ла заря́, и ме́сяц и звёзды ста́ли бледне́е. Ле́бедь вздохну́л, вы́тянул ше́ю и взмахну́л кры́льями, приподня́лся и полете́л, цепля́я кры́льями по воде́. Он поднима́лся вы́ше и вы́ше и полете́л оди́н над та́йными всколыха́вшимися волна́ми.

Алекса́ндр Серге́евич Пу́шкин Вот се́вер, ту́чи нагоня́я… (Из рома́на в стиха́х «Евге́ний Оне́гин»)

Никола́й Алексе́евич Некра́сов Не ве́тер бушу́ет над бо́ром… (Из поэ́мы «Моро́з. Кра́сный нос»)

Серге́й Алекса́ндрович Есе́нин Поро́ша

Константи́н Дми́триевич Уши́нский Прока́зы стару́хи зимы́

Разозли́лася стару́ха зима́: заду́мала она́ вся́кое дыха́ние со све́та сжить. Пре́жде всего́ она́ ста́ла до птиц добира́ться: надое́ли ей они́ свои́м кри́ком и пи́ском.

Поду́ла зима́ хо́лодом, посорвала́ ли́стья с лесо́в и дубо́в и размета́ла их по доро́гам. Неќуда пти́цам дева́ться; ста́ли они́ ста́йками собира́ться, ду́мушку ду́мать. Собрали́сь, покрича́ли и полете́ли за высо́кие го́ры, за си́ние моря́, в тёплые стра́ны. Оста́лся воробе́й, и тот под стреху́ заби́лся.

Ви́дит зима́, что птиц ей не догна́ть; наки́нулась на звере́й. Запороши́ла сне́гом поля́, завали́ла сугро́бами леса́, оде́ла дере́вья ледяно́й коро́й и посыла́ет моро́з за моро́зом. Иду́т моро́зы оди́н друго́го зле́е, с ёлки на ёлку перепры́гивают, потре́скивают да пощёлкивают, звере́й пуга́ют. Не испуга́лися зве́ри; у одни́х шу́бы тёплые, други́е в глубо́кие но́ры запря́тались; бе́лка в дупле́ оре́шки грызёт; медве́дь в берло́ге ла́пу сосёт; за́инька, пры́гаючи, гре́ется; а лоша́дки, коро́вки, ове́чки давны́м-давно́ в тёплых хлева́х гото́вое се́но жую́т, тёплое по́йло пьют.

Пу́ще зли́тся зима́ — до рыб она́ добира́ется; посыла́ет моро́з за моро́зом, оди́н друго́го люте́е. Моро́зцы бо́йко бегу́т, молото́чками гро́мко посту́кивают: без кли́ньев, без подкли́нков по озёрам, по река́м мосты́ стро́ят. Замёрзли ре́ки и озёра, да то́лько све́рху; а ры́ба вся вглубь ушла́: под ледяно́й кро́влей ей ещё тепле́е.

«Ну, посто́й же, — ду́мает зима́, — дойму́ я люде́й», — и шлёт моро́з за моро́зом, оди́н друго́го зле́е. Заволокли́ моро́зы узо́рами око́нницы в о́кнах; стуча́т и в сте́ны, и в две́ри, так что брёвна ло́паются. А лю́ди затопи́ли пе́чки, пеку́т себе́ блины́ горя́чие да над зимо́ю посме́иваются. Случи́тся кому́ за дрова́ми в лес е́хать — наде́нет он тулу́п, ва́ленки, рукави́цы тёплые да как при́мется топоро́м маха́ть, да́же пот прошибёт. По доро́гам, бу́дто зиме́ на́ смех, обо́зы протяну́лись; от лошаде́й пар вали́т, изво́зчики нога́ми пото́пывают, рукави́цами похло́пывают, плеча́ми подёргивают, моро́зцы похва́ливают.

Оби́днее всего́ показа́лось зиме́, что да́же ма́лые ребяти́шки — и те её не боя́тся! Ката́ются себе́ на конька́х да на сала́зках, в снежки́ игра́ют, баб ле́пят, го́ры стро́ят, водо́й полива́ют да ещё моро́з кли́чут: «Приди́-ка пособи́ть!» Щипнёт зима́ со зло́сти одного́ мальчуга́на за́ ухо, друго́го за́ нос, — да́же побеле́ют; а ма́льчик схва́тит сне́га, дава́й тере́ть — и разгор́ится у него́ лицо́, как ого́нь.

Ви́дит зима́, что ниче́м ей не взять, — запла́кала со зло́сти. Со стрех зи́мние слёзы зака́пали… ви́дно, весна́ недалеко!

Алекса́ндр Алекса́ндрович Блок Ве́тхая избу́шка