нововведение ударило по любимой практике некоторых курсовых командиров заниматься воспитательной работой через строевую подготовку при следовании на приём пищи. Раньше ведь как было. Иногда, отрабатывая строевой шаг или пение ротной строевой песни, в столовую можно было прийти минут на пятнадцать, а, бывало, и на полчаса позже. Ведь накрытые дневальными столы никуда не денутся, дождутся, только еда может остыть. Соответственно, на приём пищи меньше времени и после свободного времени могло не остаться. А когда ввели поточную систему с поминутным графиком прибытия курсов, на такие фокусы времени не осталось — прибыть ко входу надо по часам, начальство факультетов за этим строго следило и нарушителей не жаловало…

С обедом я управился быстро. От выхода из курсантской столовой 85 метров на север вход на кафедру Танков в Ш-образном в плане главном здании училища. За исключением центральной палочки буквы «Ш», где размещался спортзал, кафедра Танков занимала весь первый этаж здания, расположенный в полуподвале. На втором этаже, рядом с боковым входом, преподавательская и кабинет начальника кафедры. Остальную часть второго этажа занимали командование училища, учебный, строевой и особый отделы, бухгалтерия, кабинеты дежурного и оперативного дежурного по училищу и боевое знамя между ними — напротив центрального входа. Этажом выше — клуб с кинозалом и музеем училища, а на четвёртом — кафедра Тактики.

Пробежав один лестничный пролёт вверх, заглянул в преподавательскую. Поздоровался с двумя офицерами преподавателями, сидевшими со стаканами чая за шахматной доской. Остальные, вероятно, ушли на обед в офицерскую столовую, которая была за территорией училища, от КПП через улицу.

Из преподавательской посмотрел в открытую дверь кабинета начальника кафедры. За рабочим столом никого не было. Заглянул внутрь. Слева в углу на кожаном диване устроился мой научный руководитель, старший преподаватель кафедры полковник Приходько. Тоже с чашкой чая, он, удобно откинувшись на спинку дивана, изучал какую-то монографию.

— Николай Николаевич, здравия желаю! — поздоровался я.

— А, Васька, здравствуй, — слегка прищурившись и посмотрев на меня через стёкла очков, ответил Приходько, — заходи, ты чего запыхался?

— Дневальный сказал, что Борис Михайлович просил зайти.

— А, да, я слышал. Так он тебе и не нужен. Валентин Александрович сегодня звонил, сказал, чтобы ты перезвонил ему в КПИ. Вон, смотри, на доске номер телефона я записал.

Валентин Александрович — мой отец. Он, после увольнения в запас, некоторое время отдохнул, а потом его старый товарищ Алексей Петрович Порохин, за год до того уволившийся в звании генерал-майора с должности заместителя начальника училища по научной и учебной работе, пригласил в киевский политех, где уже работал на похожей должности. Недолго думая, отец согласился.

Я посмотрел на зелёную доску, сделанную из матового стекла и висящую на стене напротив рабочего места начальника кафедры. На ней красивым, ровным, почти каллиграфическим почерком Николая Николаевича жёлтым мелом был записан телефон.

Городской телефон-автомат для курсантов висел рядом с КПП, там в свободное время обычно собиралась очередь, но во многих кабинетах руководящего состава рабочие телефоны имели городские номера. И здесь был такой.

— Николай Николаевич, телефоном разрешите воспользоваться?

— Конечно, звони.

Подняв трубку, я услышал громкий гудок внутренней училищной АТС. Набрал девятку. После небольшой паузы раздалось несколько щелчков и послышался приглушенный, как издалека, ровный сигнал городской АТС. Подглядывая на доску, вращая диск набрал записанный на ней номер. После нескольких гудков трубку подняли, раздался знакомый голос:

— Порохин, слушаю.

— Алексей Петрович, здравия желаю, а Чобитка можно пригласить?

— Валентин Александрович, это вас, — услышал я приглушенный расстоянием голос Порохина, после чего раздались характерные звуки поднятой с параллельного аппарата трубки.

— Я слушаю, — это уже голос отца.

— Пап, привет, это я. Случилось чего?

— О, Вась, привет. Ты с кафедры звонишь?

— Ага.

— Тут, смотри какое дело. Мишка звонил. Они в субботу приедут на машине. Несколько дней побудут. Ты можешь отпроситься в увольнение с ночевкой с субботы до понедельника?

Миша — мой старший брат. Он, после окончания инженерного отделения Военной академии бронетанковых войск, был направлен в Научно-исследовательский институт бронетанковых войск в подмосковной Кубинке. А в это время занимал должность начальника музея БТВ, входившего в структуру института. Не реже раза в год, обычно с семьей, он обязательно приезжал на несколько дней погостить. Как, впрочем, и я в то время раз в год-два наведывался к нему в Кубинку.

— Нууу… — затянул я, обдумывая неожиданный вопрос. — О! У меня же есть трое суток к отпуску за стрельбу. Сегодня у нас что, пятница? Значит, увольнение завтра после обеда… Пап, отпрошусь.

— Точно отпросишься?

— Точно! Нарядов на эти выходные нет, залётов пока тоже.

— Ну, смотри. Если что, звони сюда или домой. Давай, пока.

— Пока!

Офицеры и прапорщики кафедры Танков у входа на кафедру, конец 1980-х

* * *

Впрочем, залёт не залёт, но один инцидент на мне висел. Не дисциплинарный или по учёбе, а, ни много ни мало, политический!

Где-то за пару недель до того, во время сампо* сидел я в компьютерном классе кафедры Танков и программировал на «Мазовии»**. В это время мой взвод находился в одном из классов кафедры Тактики тремя этажами выше. Забежал один из товарищей по взводу:

— Вася, там у нас комсомольское собрание начинается! Тебя Гоя сказал позвать.

————————

* Сампо — самостоятельная подготовка, проводилась в составе учебной группы в отведенной учебным планом аудитории, как правило между обедом и ужином.

** «Мазовия» — польский вариант IBM PC/XT на базе процессора 8088.

————————

Когда-то боевая организация коммунистической молодёжи за времена Перестройки деградировала и превратилась к тому времени в антикоммунистическую, по сути, мелкобуржуазную контору по интересам. Но первичные ячейки в армии и тому подобных организациях продолжали существовать по старинке — по инерции делали вид, что живут активной политической жизнью, соблюдая определенные ритуалы, формально и для галочки проводя плановые мероприятия.

Поэтому я, будучи оторванным от отладки программы, поднимался по лестнице с легкой досадой и раздражением. Когда вошел в аудиторию, где за