что мы общались с Лазурью.

— Уверен, что он сам спроектировал нашу встречу.

И сделав шаг в лабиринт я направился прямо к его сердцу. Все мыслимые и немыслимые преграды, что встречали другие путники, тут же таяли передо мной. Сам Тзинч будто бы говорил:

— Я жду тебя.

Ожидание встречи немного выводило меня из себя. Меня начало слегка потряхивать, волнение брало верх над прочими эмоциями. Тзинча встряхнуло довольно сильно из-за его паранойи. Каким он стал теперь? Возможно приступ и прошёл, но мнительность усилилась во множество раз. В таком случае из-за его потенциального безумия меня может ждать что угодно, в том числе и истинная смерть, перед которой меня пропустят через невероятные пытки, сведя с ума.

И выйдя в центр, я начал убеждаться в худших из своих догадок. Тзинч превратился в жуткую бесформенную массу, которая менялась бесконтрольно и постоянно. Тысячи лиц появлялись и исчезали на его плоти, глаза внимательно следили за каждым моим действием, пока возникающие пасти изрыгали обвинения и претензии. Озлобленность застыла в воздухе.

Чуть вдали, в тёмном угле, который раньше мне не позволяли видеть, лежал двуглавый демон. Это был Кайрос, которого Тзинч заставил заглянуть в колодец вечности. С тех самых пор одна голова Кайроса видела лишь прошлое, а вторая лишь будущее. Сам же Кайрос всегда находился рядом с Тзинчем и пересказывал всё то, что видел. Однако даже он порой совершал ошибки, ведь прошлое редко было таким, каким его видели. Будущее же и вовсе постоянно менялось.

И Кайрос разбито лежал в углу, перья опадали с него и он слабо понимал, что происходит. Всё из-за того, что он видел только будущее и прошлое, но не настоящее. Это делало его крайне слабым, а поведение Тзинча — жутким. В очередной раз сорвавшись в безумии он устроил то, что Боги Хаоса и их приспешники устраивали довольно часто. Имматериум не знал меры.

Но страшнее всего было от того, что Тзинч хотел, чтобы я это видел. Видел то, что он способен раздавить и уничтожить любого, даже самого важного для него слугу. Я же по глупости своей решил улыбнуться, дабы немного сгладить градус накала.

— Вот ты и вернулся. Не слишком спешил, да? — обвинение словно плеть ударила меня по лицу и я пошатнулся, схватившись за лицо.

Огромная зияющая рана обнажила мой череп и превратило улыбку в жуткий оскал. Крови почти не было, но душа затрещала по швам. Однако не прошло и двух мгновений, как второй удар пришёлся уже по спине. Одним за другим незримый магический кнут причинял мне истинную боль, которая не могла сравниться с физическим повреждениями. И сквозь раны вытекала моя память, самые худшие моменты жизни, намеренное скрытые мозгом, но не покинувшие меня.

— А вы куда лезете?! — взревел в бешенстве Тзинч, когда вдруг увидел на пути кнута странные тени.

Я не знал намеренно ли они встали на пути удара или же просто магический хаос обнажил мою душу и выпустил их в реальность. Но под горячую руку безумного бога попали и они. Самая слабая частичка сразу упала и разлетелась тысячей осколков, которые было уже не собрать. В отчаянии затрепыхался отголосок Лекса, но хуже всего Мордреду, который не по воли своей стал частью меня, однако в подобном Тзинч видел лишь предательство, а кнут его высекал магические искры даже из невероятного прочного хрусталя, из которого был создан лабиринт.

Бессмысленная жестокость пугала больше всего, но эти перемены не были самыми редкими, скорее наоборот, зачастую именно их и познавали миры смертных. Сколько обезумевших диктаторов и генералов творили нечто подобное за историю Терры? Посылали на убой миллионы солдат? А затем приказывали сжигать собственные земли дотла, чтобы задержать врага? Формировали отряды из детей и всё глубже погружались в свой выдуманный мир, где Он, Диктатор, был выше Бога и был послан на мир, дабы править…

Всё это тоже в той или иной мере олицетворял Тзинч, хотя психозы были свойственны и другим богам хаоса. И поэтому иметь дело с ними было крайне опасно. Они в любой момент могли стать абсолютно непредсказуемыми. И любой человек, что вдруг подумал, что сможет контролировать хаос… был обречён на ту же участь, что познавал на себе я.

— Предатель, — злобно прошипел Тзинч, кажется чуточку успокоившись, но всё ещё не признавая ошибки, что и логично: он Бог, он всегда прав, даже когда творит сущее безумие, ведь именно его могущество определяет точку отсчёта и все грани нормы. — Преклони колени.

Моя же душа превратилась в кучу рваных частичек. Одним за другим обострённые воспоминание возникали перед моим взором. Тзинч пытался вызвать у меня чувство вины, чтобы я сам поверил в безумие и признал неправоту. Начал рыдать и умолять о прощении за то, что посмел говорить с Лазурью. За то что совратил и украл душу Мордреда. За то что не понимал этого… за всё и сразу я должен был извиниться, но… слишком сильными были удары из-за чего мне стало плевать на всё.

Я просто стоял, ведь понимал что любое действие могло вызвать гнев, а значит лучшим вариантом было проявить бездействие. Но в этот же момент Тзинч разгневался снова, ведь правильных действий не было. Любой мой поступок был неправильным изначально и наверное стоило подождать чуть дольше, а не переть в лабиринт сразу по окончанию приступа паранойи.

С грохотом сломались мои колени и мешком я упал на землю, не в силах сопротивляться Тзинчу.

— Я же сделал всё, как ты хотел, — тихо произнёс я, распадаясь на голубые и розовые завихрения.

— ТЫ НЕ СДЕЛАЛ НИЧЕГО!!! ТВОЯ ИНФОРМАЦИЯ НЕ ДАЛА НИКАКИ ОТВЕТОВ!!!

— Но разве в этом моя вина? Я просто исполнял твой приказ.

— НЕ СМЕЙ СО МНОЙ СПОРИТЬ, ЧЕРВЬ!!! — не желая признавать собственные расчёты взревел Тзинч, которого начало трясти.

Своим вопросом я указал ему на то, что виной всему был лишь он сам. И он это понимал из-за чего и сходил с ума. Он просчитался, он допустил ошибку и из-за его просчёта в тысячелетние планы пробралась ошибка. Всё нужно было переделывать и бесконечное число труда обратилось пылью… пройдёт невероятно много времени прежде чем смирение утихомирит Тзинча, благо в варпе время шло иначе.

— Подлый трус, — прошипел Тзинч, своим щупальцем поднимая меня за шею.

— Своей тиранией ты сам роешь собственную могилу, — ответил я, отводя взгляд от его лиц, ведь мне не хватало воли, чтобы бороться даже с одним из его лиц. — Ты это понимаешь, но вместо каких-либо действий, продолжаешь всё ухудшать. Однажды тебя снова сбросят с Бесконечных Гор и ты познаешь истинное отчаяние, которое будет пытаться подать через многоходовочку.

И в этот момент Тзинч достиг нулевой точки. Его пытались образумить и другие