Тут, в колодце, я, Иктоми!
- А кто ты? - праздно поинтересовался Меджекивис, подходя.
- Я великий шаман.
- А чего тогда сидеть в колодце, я не понял? - сказал Меджекивис.
Тут Меджекивис спустил ему свои косы, тот ухватился за них, и так, перебирая руками, и выбрался по ним из колодца. Меджекивис, который на протяжении всего времени бился подбородком о край колодца, был рад больше самого Иктоми, когда тот спрыгнул наконец на землю.
Но Иктоми, как мы знаем, не был никаким шаманом. Он был таким же бездельником, как сам Меджекивис, только из племени дакотов.
- Уф-ф, - сказал он, отряхиваясь. - Вот зачем белые люди понарыли везде эти колодцы. Чтобы честный индеец там сидел.
Тут они подсобрали ядовитых сморчков, густого кошмарника и ягоды-смурники и в отместку отправились со всем этим на рынок в городок белых людей. Товар вызвал там ажиотаж, и его расхватали мигом, как будто никогда такого не видели. После этого Иктоми и Меджекивис на всякий случай решили, что с белыми людьми лучше не связываться, купили себе на выручку по хот-догу и отправились по домам. Вот от хот-догов-то их и скрутило. И гораздо хуже, чем от сморчков и самого спелого кошмарника, вместе взятых.
У Меджекивиса не было особых пристрастий в отношении женщин. Они нравились ему все вместе, нравились и по отдельности. Вполне устраивала его и Макатэ-Митигванви, младшая дочь вождя. Не то чтобы он как-то отличал её среди прочих, но, проходя мимо её вигвама, он не отказывал себе в удовольствии свистнуть в два пальца и пропеть: Ох, Макатэ-Митигванви, я от страсти помираю, Приходи ко мне под вечер, если буду я один! Обычно вслед за этим из вигвама выглядывал сам вождь, опираясь на большую суковатую палку, и Меджекивису только и оставалось, что издалека демонстрировать в быстром беге подошвы своих мокасин. Однажды вождя не было дома, а Митигванви, сидя на пороге, дошивала заячьи рукавицы. Ух и обрадовался Меджекивис! Эй, Макатэ-Митигванви, подари мне рукавицы, Я к тебе с любовной страстью перестану приставать! - громко закричал он и тут же получил рукавицы прямо в лоб. Вот после этого-то и разгорелась в Меджекивисе любовь со страшной силой. Но, выполняя обещание, он вынужден с тех пор ходить мимо вигвама вождя другой дорогой и поглядывает в ту сторону только искоса. Неудивительно, что его левый глаз с некоторых пор начал неудержимо косить.
Однажды Меджекивис всё-таки встретился с Совой, чего он всегда боялся. Он провалился ненароком к ней в дупло, где она отдыхала днём от трудов. - Ещё раз убедилась, что в дневном зрении нет никаких преимуществ, - сказала Сова, разглядывая Меджекивиса. - Смотреть-то здесь особо не на что. Ох, и не нравилось же Меджекивису в дупле! Не было другого места на свете, которое он так жаждал бы покинуть. - К вам будто бы что-то пристало сзади, - любезно заметила Сова, когда Меджекивис сорвался в пятый раз и шлёпнулся на неё сверху. - Боюсь, это перо из вашего хвоста, - пролепетал Меджекивис, пытаясь приладить перо на место. Тут Сова всё-таки подумала, что если его не подсадить, то неизвестно, как далеко всё это зайдёт. Она изловчилась и поддала ему под зад когтистой лапой, отчего он вылетел из дупла кувырком. С тех пор Меджекивис - единственный во всём племени оджибуэй, кто с гордостью носит в волосах совиное перо, утверждая, что добыл его в жарком бою. Все остальные добывают в боях винтовки, ножи и иногда, в охотку, - брелоки для ключей.
Однажды Меджекивис, как обычно, переоделся в женское платье и отправился воровать у белых людей огурцы. Он наворовал уже много и складывал в подол, как вдруг у него за спиной как из-под земли вырос белый фермер с огромной собакой. - Как тебя зовут, детка? - пробасил фермер, растрогавшись при виде Меджекивиса. - Меджи, сэр, - отвечал Меджекивис тоненьким голоском, отчасти подражая своим сёстрам, а отчасти ополоумев со страху. - Огурчиков захотелось? Ну, бери, бери, бедняжка, - ласково сказал фермер, неожиданно расщедрившись. Меджекивис испуганно посмотрел на него снизу вверх. - Слушай, Меджекивис, - сказал вдруг фермер своим обычным голосом, перестав сюсюкать. - А почему каждый раз, как воровать огурцы, ты переодеваешься в женское платье? - Не мужское это дело, сэр, - воровать огурцы, - сокрушённо отвечал Меджекивис. Вслед за тем он немедленно сгрёб огурцы и пустился бежать. За ним мчалась огромная собака. Она-то знала, зачем Меджекивис наряжается в платье. Во-первых, огурцы сподручней носить в подоле. Во-вторых, ей, собаке, удаётся всего-навсего отхватить кусок от юбки сзади, а ведь кабы не это, она могла бы всю дорогу кусать Меджекивиса за пятки.
Вы, может быть, думаете, что Сорока Гвингвиши просто так, по доброте душевной, разносит вести на своём длинном хвосте? Как бы не так: все их привязывает туда Меджекивис. Как-то раз он собрался снабдить сорочий хвост добротной новостью, только что подслушанной у костра совета: о том, что наутро все воины оджибуэй собираются на тайную вылазку против давнишнего врага, гигантского медведя Миши-Маквы! Чёрно-белая Матушка Гвингвиши вертелась на ветке и верещала, как резаная, когда до неё добрался Меджекивис. Но, как бы там ни было, полчаса напряжённого труда - и она полетела разносить весть. Вот тут-то и оказалось, что из-за спешки в новость у Меджекивиса вкралась ошибка. Выходило, будто это он сам, Меджекивис, собирается совсем в одиночку побороть жуткого медведя, а племя оджибуэй тут будто бы и вовсе ни при чём. Подкрался Меджекивис к спящему медведю, заглянул ему в пасть, - батюшки светы! Угораздило ж его так ошибиться! Наутро ни свет ни заря воины оджибуэй напали прямо на спящего Миши-Макву, так как будить его никому не хотелось. Медведь же спал, как убитый, поскольку ещё вчера своими ушами слышал, что сегодня в поход против него собирается храбрец Меджекивис, и вконец ухохотался. Спал он на редкость крепко, поскольку никогда ещё не был так спокоен за свою шкуру. Эта-то шкура и сушилась на другой день на солнышке, растянутая на колышках. Долго ещё Меджекивис хвастал среди оджибуэев своей военной хитростью.
Меджекивис и Дочь Вождя
У Меджекивиса не было особых пристрастий в отношении женщин. Они нравились ему все вместе, нравились и по отдельности. Вполне устраивала его и Макатэ-Митигванви, младшая дочь вождя. Не то чтобы он как-то отличал её среди прочих, но, проходя мимо её вигвама, он не отказывал себе в удовольствии свистнуть в два пальца и пропеть: Ох, Макатэ-Митигванви, я от страсти помираю, Приходи ко мне под вечер, если буду я один! Обычно вслед за этим из вигвама выглядывал сам вождь, опираясь на большую суковатую палку, и Меджекивису только и оставалось, что издалека демонстрировать в быстром беге подошвы своих мокасин. Однажды вождя не было дома, а Митигванви, сидя на пороге, дошивала заячьи рукавицы. Ух и обрадовался Меджекивис! Эй, Макатэ-Митигванви, подари мне рукавицы, Я к тебе с любовной страстью перестану приставать! - громко закричал он и тут же получил рукавицы прямо в лоб. Вот после этого-то и разгорелась в Меджекивисе любовь со страшной силой. Но, выполняя обещание, он вынужден с тех пор ходить мимо вигвама вождя другой дорогой и поглядывает в ту сторону только искоса. Неудивительно, что его левый глаз с некоторых пор начал неудержимо косить.
Меджекивис и Сова
Однажды Меджекивис всё-таки встретился с Совой, чего он всегда боялся. Он провалился ненароком к ней в дупло, где она отдыхала днём от трудов. - Ещё раз убедилась, что в дневном зрении нет никаких преимуществ, - сказала Сова, разглядывая Меджекивиса. - Смотреть-то здесь особо не на что. Ох, и не нравилось же Меджекивису в дупле! Не было другого места на свете, которое он так жаждал бы покинуть. - К вам будто бы что-то пристало сзади, - любезно заметила Сова, когда Меджекивис сорвался в пятый раз и шлёпнулся на неё сверху. - Боюсь, это перо из вашего хвоста, - пролепетал Меджекивис, пытаясь приладить перо на место. Тут Сова всё-таки подумала, что если его не подсадить, то неизвестно, как далеко всё это зайдёт. Она изловчилась и поддала ему под зад когтистой лапой, отчего он вылетел из дупла кувырком. С тех пор Меджекивис - единственный во всём племени оджибуэй, кто с гордостью носит в волосах совиное перо, утверждая, что добыл его в жарком бою. Все остальные добывают в боях винтовки, ножи и иногда, в охотку, - брелоки для ключей.
Меджекивис и огурцы
Однажды Меджекивис, как обычно, переоделся в женское платье и отправился воровать у белых людей огурцы. Он наворовал уже много и складывал в подол, как вдруг у него за спиной как из-под земли вырос белый фермер с огромной собакой. - Как тебя зовут, детка? - пробасил фермер, растрогавшись при виде Меджекивиса. - Меджи, сэр, - отвечал Меджекивис тоненьким голоском, отчасти подражая своим сёстрам, а отчасти ополоумев со страху. - Огурчиков захотелось? Ну, бери, бери, бедняжка, - ласково сказал фермер, неожиданно расщедрившись. Меджекивис испуганно посмотрел на него снизу вверх. - Слушай, Меджекивис, - сказал вдруг фермер своим обычным голосом, перестав сюсюкать. - А почему каждый раз, как воровать огурцы, ты переодеваешься в женское платье? - Не мужское это дело, сэр, - воровать огурцы, - сокрушённо отвечал Меджекивис. Вслед за тем он немедленно сгрёб огурцы и пустился бежать. За ним мчалась огромная собака. Она-то знала, зачем Меджекивис наряжается в платье. Во-первых, огурцы сподручней носить в подоле. Во-вторых, ей, собаке, удаётся всего-навсего отхватить кусок от юбки сзади, а ведь кабы не это, она могла бы всю дорогу кусать Меджекивиса за пятки.
Меджекивис и Миши-Маква
Вы, может быть, думаете, что Сорока Гвингвиши просто так, по доброте душевной, разносит вести на своём длинном хвосте? Как бы не так: все их привязывает туда Меджекивис. Как-то раз он собрался снабдить сорочий хвост добротной новостью, только что подслушанной у костра совета: о том, что наутро все воины оджибуэй собираются на тайную вылазку против давнишнего врага, гигантского медведя Миши-Маквы! Чёрно-белая Матушка Гвингвиши вертелась на ветке и верещала, как резаная, когда до неё добрался Меджекивис. Но, как бы там ни было, полчаса напряжённого труда - и она полетела разносить весть. Вот тут-то и оказалось, что из-за спешки в новость у Меджекивиса вкралась ошибка. Выходило, будто это он сам, Меджекивис, собирается совсем в одиночку побороть жуткого медведя, а племя оджибуэй тут будто бы и вовсе ни при чём. Подкрался Меджекивис к спящему медведю, заглянул ему в пасть, - батюшки светы! Угораздило ж его так ошибиться! Наутро ни свет ни заря воины оджибуэй напали прямо на спящего Миши-Макву, так как будить его никому не хотелось. Медведь же спал, как убитый, поскольку ещё вчера своими ушами слышал, что сегодня в поход против него собирается храбрец Меджекивис, и вконец ухохотался. Спал он на редкость крепко, поскольку никогда ещё не был так спокоен за свою шкуру. Эта-то шкура и сушилась на другой день на солнышке, растянутая на колышках. Долго ещё Меджекивис хвастал среди оджибуэев своей военной хитростью.