яростью и страхом, но он остался стоять.

— А-а, гад… — выдохнул Поленов и дал задний ход. Отъехав чуть, остановил бульдозер, выскочил из кабины и бросился к врагу. Тот стоял, словно прибитый к журавлиному крылу. Поленов с ходу ударил его в пах, человек, коротко всхрипнув, согнулся, упал. Поленов пнул лежащего и только тогда увидел, что к вершине холма бегут люди. Прыгнул в кабину, бешено развернул бульдозер и, готовый к драке, бросил его навстречу бегущим. Их было около десяти, но никто из них не остановился, все пробежали мимо бульдозера, к человеку, лежащему около памятника.

Напряжение разом покинуло Поленова, он почувствовал, что зверски устал. Отогнал будьдозер. По пути встретил Огницкого. Тот что-то спросил, но Поленов лишь махнул рукой. Прошёл в вагончик, выпил стакан водки и, завалившись на раскладушку, тут же уснул.

Разбудил его голос Огницкого: «Силён ты спать, начальник. Вставай, поешь». Нехотя поднялся. Судя по длинной тени от раскидистой черёмухи, что стояла рядом с вагончиком, давно уже был вечер.

— Пей кофе, только сварил, — Огницкий подвинул ему кружку.

— Спасибо, — Поленов, хлебнув кофе, потянулся за сигаретой. Закурил и сказал в сторону, с усмешкой, — а ведь накрылись наши миллионы, Серега.

— Да ладно, — отмахнулся Огницкий, — я уже понял. Дал команду всем участкам на новом направлении работы прекратить. Не переживай, бывает хуже… Слушай, тут письмо тебе один местный парень принёс. Запечатанное. Говорит, лично в руки.

Поленов вскрыл конверт. На тетрадном листе бумаги крупным, чётким почерком было выведено: «Вы оскорбили моего отца, а, значит, и меня. Если Вы имеете понятие о чести, Вы должны либо извиниться перед ним в моём присутствии, либо стреляться со мной. В десять часов вечера к вам придёт мой секундант. Скажите ему своё решение. Если выберете дуэль — стреляться будем сегодня же. Иван Нелюдимов». Не сразу поняв смысл, Поленов прочитал письмо ещё раз.

— Ну, что там? — встревоженно спросил Огницкий, догадавшись по лицу Поленова, что письмо необычного свойства.

— Да вот, почитай сам.

Огницкий прочитал и присвистнул.

— Ну, и что друг-товарищ мне делать подскажет? — полушутливо спросил Поленов.

Огницкий помолчал и сказал серьёзно, твёрдо:

— Извиниться надо, Славка.

Поленов хмыкнул, встал, прошёлся по вагончику.

— Нет, Серёжа, не надо мне извиняться. Это им, аристократам болотным, надо передо мной извиниться! — речь Поленова забилась на высокой ноте, но в ней не было и тени раздражения. — И дело не в этих ста миллионах, плевал я на них, денег я всегда заработаю. За дело наше обидно. Да и даже не в деле суть. В душу они мне плюнули. Понимаешь, как бы это всё тебе сказать: всё, на чём стоит моя жизнь — для них пшик. Я для них не то что человек третьего сорта, я для них — вообще нуль. И поэтому я пойду стреляться…

— Ты учти, — перебил Огницкий, — они ведь не на понт берут, я думаю — всерьёз.

— Ну и пусть будет всерьёз. Стрельбы, что ли, боюсь. Мне в Афгане орден не за красивые глаза дали, а за эту самую стрельбу. И что такое пулю получить — не понаслышке знаю, не одну из меня вытащили.

Огницкий не возражал, понимал — бесполезно.

Ровно в десять в дверь постучали. Вошёл худощавый высокий парень лет двадцати пяти. Поздоровался, насторожённо встал у порога: руки в карманах наглухо застёгнутой лёгкой куртки, глаза цепко ухватились за Поленова.

— Я от Ивана Нелюдимова. Вы решили?

— Да-с, любезнейший, мы решили, — Поленов притворно зевнул. — Решили стреляться. Но поначалу, милейший, не обессудьте ответить на пару вопросов.

— Задавайте, — спокойно ответил посыльный.

— Не получится ли, что на месте дуэли кроме вашего Ивана я найду ещё десять человек с пулемётами?

— Если бы мы захотели отомстить вам таким образом, то не затевали бы спектакль. Вас бы уже застрелили.

— Логично. Но вдруг вам захотелось театральных эффектов… Где гарантии?

— Гарантия — только моё честное слово. На месте дуэли будут Иван, я и вы с вашим секундантом.

— Хорошо, верю, — медленно проговорил Поленов. — А если я убью противника, что потом?

— Не волнуйтесь, дело не пойдёт в милицию. Мы никогда туда не обращаемся.

— Ладно. И теперь верю. А из чего стреляться будем? Пищалей, обрезов?

— Выберете сами.

— Когда?

— Сейчас. Если у вас нет больше вопросов, то прошу следовать за мной. Как я понял, у вас уже есть секундант?

— Да, есть. Ну что, Сергей Петрович, тронем к барьеру, — Поленов деланно хохотнул. Огницкий хмуро молчал.

Посыльный повёл в направлении холма. Шли молча. Поленов пытался насвистывать что-то весёленькое, но весёлость ему плохо удавалась. Огницкий же совершенно ушёл в себя, угрюмо просчитывая варианты и сохраняя надежду, что до стрельбы не дойдёт.

Иван Нелюдимов ждал за холмом у реки. Он оказался совсем ещё молодым, лет двадцати с небольшим, коренастым русоволосым парнем с открытым, круглым лицом. Посыльный предложил Поленову и Огницкому остановиться шагах в десяти от Нелюдимова, сам подошёл к нему, о чём-то вполголоса переговорил. Потом вернулся.

— Иван ещё раз предлагает вам извиниться и закончить дело миром, — стараясь говорить как можно доброжелательней, произнёс он.

Огницкий замер, ожидая ответа Поленова.

— Нет, зачем же, — не спеша, громко проговорил Поленов, — дуэль так дуэль. Даже интересно. Только вот у юноши, похоже, штанишки мокрые, может, сходит, переоденется…

«Ох, балбес, доиграешься», — подумал Огницкий. Видно было, как заходили желваки на лице Нелюдимова.

— Вам предоставляется право выбора оружия, — оборвал Поленова, хотевшего ещё что-то сказать, высокий и показал на дорожную сумку, стоявшую неподалёку.

Там лежали два нагана, два ПМ и патроны. Поленов удивлённо взвёл брови, подумал, и взял наган. Отошёл в сторону. После этого Нелюдимов взял второй наган и тоже встал в стороне. Высокий, проследив за действиями дуэлянтов, предложил Огницкому условия дуэли. Противники, разведённые вначале на пятьдесят шагов и стоящие спиной друг к другу, по команде поворачиваются и идут навстречу, не уклоняясь, и стреляя, когда посчитают нужным. Каждому даётся по два патрона. Если выстрелы сделаны, а оба живы, то принимается решение о продолжении, либо прекращении дуэли.

— Ладно, командуй, — бросил Огницкий высокому. — Я посмотрю.

Высокий пожал плечами, отмерил расстояние, поставил дуэлянтов спиной друг к другу.

«Главное — не убить. Пулю в ногу ему — и достаточно, будет помнить, щенок», — думал Поленов. Напряжённость минуты подействовала на него самым благотворным образом: был он спокоен, собран, уверен в себе. По команде «пошли»