буквально взвыли от ярости. Юля попыталась было преодолеть огненную преграду, но с визгом отскочила обратно. Запахло палёной шерстью.

— Сколько мы сможем продержаться?

— Не очень долго. Ведь мне приходится поддерживать огонь, а на это расходуется энергия. Когда её запас подойдёт к концу… думаю, ты догадываешься, что последует.

Ещё бы я не понимал! Вон, облизываются в ожидании, бросая плотоядные взоры — ждут не дождутся, когда удастся добраться до нас.

— И у нас нет никаких шансов?

— Теоретически есть. Но это будет больно.

— Пусть лучше так, чем ждать неминуемого конца.

— Готов терпеть боль? — Эйми усмехнулась уголками губ. — Что ж, моё дело предупредить. Я могу попробовать телепортировать нас отсюда. Но пока читаю заклинание, тебе придётся держать мой талисман.

— Какие проблемы? Запросто!

— На самом деле проблема есть. Мой цветок не любит прикосновения чужих рук и попытается вырваться. Если не удержишь или уронишь его, охранный огонь погаснет.

— Раз другого выхода нет, приложу все силы.

— Тогда вперёд! — и она вручила мне розу, а сама, отрешившись от происходящего, принялась нараспев декламировать слова заклинания.

Да, меня предупредили, что будет больно. Но я не ожидал, что настолько. Шипы мгновенно впились в кожу, как показалось, прямиком в нервы. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы инстинктивно не разжать ладонь.

Слегка придя в себя, я смог разобрать несколько слов. Что-то очень знакомое… да она же читает моё собственное стихотворение! Ещё бы не узнать! Однако там целых шесть четверостиший, я не выдержу столько!

А придётся, ехидно шепнул внутренний голос. Если проявишь слабину, будет больнее, когда твою любимую растерзают прямо у тебя на глазах. Да и тебя самого едва ли оставят в живых.

Да, трудно не согласиться — в лицах и очертаниях фигур девушек «Совёнка» уже мало что оставалось человеческого, а выкрики и вопли всё больше напоминали завывания.

Мгновенье спустя боль накатила с новой силой. И мне уже стало не до происходящего вокруг. Цветок и впрямь начал дергаться, разрезая плоть не хуже бритвенных лезвий. Ладонь мгновенно окрасилась красным, и капли крови падали на землю, приводя окружавших нас монстров в неистовство. К счастью, огонь пока ещё удерживал их на расстоянии.

Более того, в шипах, похоже, содержался яд — рука онемела, и цвет её стал бледно-зелёным. Перед глазами всё плыло, а к горлу подкатил ком. Ещё немного, и меня вывернет наизнанку…

И вот, когда судорога едва не повергла наземь, всё кончилось. Боль ушла, не осталось даже шрамов. И в руке моей вместо розы теперь была зажата орхидея. От тумана, царившего над лагерем, равно как и от него самого, не осталось и следа. В безоблачно-синем небе ослепительно сияло солнце, и лучи его отражались бликами на поверхности моря, простиравшегося до самого горизонта. К нему вела обсаженная кипарисами лестница из розового мрамора, и мы находились в самом её начале.

Повернувшись, я встретил её улыбку.

— Ну, вот и всё. Здесь они нас не достанут.

Да, теперь «Совёнок» навсегда остался позади. Меня с ним больше ничего не связывало.

И мы рука об руку побрели по лестнице вниз — прямо к пристани, где нас уже ожидал корабль под белоснежными парусами.