носить, а нужна ли она там? С природы надо брать примеры.

— А я вот пирожки пеку, — встретила мать усталой улыбкой. — Проходи, — обняла дочку, поцеловала и за дело. — Отец скоро с рыбалки вернется, свежую пожарим, как ты любишь.

Села Лена на стул, смотрит, как мать хлопочет, ждет вопроса.

— Голодная, поди, с дороги? — оборачивается Галина. — Вот, как раз первая партия подоспела, — поставила на стол противень, накрытый любовно платком, а под ним румяные пирожки жаром исходят. — С рисом и яйцом, — рассказывает мать. — А вот те, — тычет на духовку, — с капустой.

— Не люблю с капустой, — качает головой Лена. Ну, когда уже она спросит, отчего томит ее.

— Потому с яблоками еще делаю, — подошла ко второму столу женщина, беря в руки кусочек теста. — Ты пока перекуси, как отец вернется — за стол сядем. Лёшке тоже позвони. Они знают, что ты приедешь, а по времени не договорились. Пусть через два часа приходят.

— Мам, — не выдержала Лена первая. — Почему не спрашиваешь, где Никита?

— Так ты ж моя дочка, Лен, — пожимает та плечами, усмехаясь. — Если б он приехал, а не ты, я б спросила. А так, чего в душу лезть? Может, поругались. Оно мне ни к чему. Сами поженились, сами помиритесь, без нашего. Или случилось чего? — вдруг изменилась та в лице, повернувшись.

— С ним все нормально, — успокоила дочь.

— Ладно, — кивнула Галина, вновь обращаясь лицом к столу.

— Он меня бросил, мама, — внезапно зарыдала Лена, уткнувшись в ладони. — Как собачонку на дороге оставил и уехал.

Глава 2

Замерла мать, кругляш из теста с ладони на стол соскользнул. Повернулась резко.

— На какой дороге? — спросила испуганно.

— Да недалеко отсюда, — кивнула Лена головой в ту сторону. Дождь застучал по металлическому подоконнику, окрапляя стекло брызгами. Телефон зазвонил, но Лена сбросила.

— Кто?

— Свекровь, — грустно вздохнула. — Я ж ее ненароком в это тоже втянула.

— Ее сын, пусть краснеет, нам скрывать нечего.

— Не хочу ничего говорить, — сказала Лена и отключила гаджет.

— Погоди, — мать вытерла руки о передник и вышла, а вернулась с бутылкой чего-то янтарного. Стукнула днищем о стол, так громко опустила, и за стопками полезла. Хрюпнуло стекло друг о друга, утроились рядком небольшие ёмкости.

— Не в положении? — на всякий случай спросила мать, откручивая крышку, и Лена покачала головой. — Тогда во благо, — разлила она наливку. — Главное — меру знать. — Подала стопку дочери, которая принимала ее недоверчиво. Никогда мать такого себе не позволяла, строго за ней следила, а тут сама подносит.

— Чего смотришь, пей? — сказала и в себя опрокинула, пирогом занюхала и румяный бок откусила.

Не принято было такое в доме Ерёминых. Отец бывало принимал по праздникам, а мать и того реже, лишь иногда за компанию. Лёшка тоже не пристрастился, позволял себе, как любой мужчина, но всегда в пределах, а Лена как-то попробовала, и так не понравилось, что смотреть не могла. Но сейчас душа требовала. Выдохнула и тоже залпом. Горло как запылает, обожгло огнем. Вытаращила глаза, рот открыла от удивления и испуга.

— Закусывай, — тычет мать в рот пирогом. — И рассказывай по порядку.

Встала Галина из-за стола, вытащила огурцы маринованные из холодильника. Вилкой из банки наколола, на тарелку выложила. Подлила еще наливки, голову рукой подперла, слушать приготовилась.

— Так пирожки, — напомнила Лена.

— Бог с ними, — махнула мать рукой, — успеется. Глянула на те, что в печи, и ручку на ноль повернула.

Лена глаза потупила, думает, с чего начать.

— Если не хочешь — не говори, — предупредила мать.

— Какая разница когда, все равно расскажу. Глупая я, — горько усмехнулась Лена. — Не заметила даже, как у мужа другая появилась.

— Знаешь ее?

— Имя только, — покачала головой. — Чувствую, что наша, институтская. Мы ж почти всегда вместе, а вот все равно не уследила.

— Он тебе не ребенок годовалый, чтоб за ним глаз да глаз, — отрезала Галина. — Грош цена тому, кого на поводке держать надо, — сузились глаза, и отвернулась мать.

— И вот стали к вам собираться, как договаривались, — продолжила Лена. — Вещи сложили. Никита настоял, чтобы я свои отдельно укладывала, мол, так удобнее, чтоб не искать. Я в том подвоха не увидела, только какой-то он нервный был, дерганный. Помню еще, сообщение пришло. Он в телефон посмотрел, и быстро в карман его спрятал.

— Что-то случилось, — спрашиваю. — А он: родители написали, просят приехать срочно. Ну вместе давай, предлагаю, только он отнекиваться стал. Говорит, поезжай к матери, будь там, сколько потребуется, я потом приеду. Что произошло, так и не ответил. Только сказал, до матери отвезу и обратно в город. Я потому свекрови украдкой сама и написала, а она ни сном, ни духом, о чем я. Вот тогда мне страшно стало. Смотрю я на мужа и не узнаю, будто человек чужой. Не к родителям собрался, в другое место. Я ему сразу говорить не стала, что знаю, едем дальше, а мне дурно прямо, кровь к лицу прилила, страх одолел. Попросила остановить водички купить, а сама сижу газетой обмахиваюсь. И вот как вышел, я сразу за телефон. А там куча сообщений от Юли какой-то. Уж не буду я тебе, мама, дословно пересказывать, какие слова она ему там писала, только договорились они вместе на море отдохнуть. Представляешь! Меня в деревню, а сам на две недели на пляже развлекаться с кем-то.

Галина вновь всучила в руку дочери стопку, и жидкость разлилась по телу, становящемуся от нее ватным. Дождь усиливался.

— Скорей бы отец вернулся, — всматривалась в улицу мать, — ужо до нитки промок, как бы не заболеть. А ты дальше говори, дальше, а как придет — сразу молчи, ни к чему мужикам в такое лезть, у него последнее время сердце что-то прихватывает. Потом скажем, позже. Пока тут все равно, а как в город соберешься — с тобой поеду, вещи соберу, квартиру найду. Это мать одна, а мужей может быть много, — говорила она слова своей матери. — Не нужен такой зять, даже совесть негде взять.

— Вернулся он, отпираться не стал. Люблю, говорит, а к тебе ничего не чувствую, будто сестра ты мне.

— Ишь, подлец!

— А я сижу, и слова его до меня, как издалека долетают, не понимаю до конца, как так можно. Была жизнь счастливая, и в одночасье не стало, а что такого сделала — не знаю. Высадил почти у самого села и уехал, а до меня только потом все и дошло.

— Отец пришел, — вскочила мать с места, услышав, как по крыльцу ступают тяжелые шаги. — Пойду одежду сухую принесу, — и выскочила из кухни.

— Оооо, приехали, — услышала Лена отеческий голос в коридоре, и сердце радостно запрыгало. Хороший у нее отец, каждому бы такого. — Только где ж