Истории приграничья

От автора

В цикле «Скипетр, меч и посох» книга занимает особое положение, отличаясь от других формой и, отчасти, атмосферой. Вдобавок, если романы основной трилогии (опубликованный и находящиеся в работе) в определённой степени взаимосвязаны, то «Истории…» с ними объединяют только мир и несколько персонажей. Пользуясь терминологией кино, «Истории приграничья» — нечто вроде спин-оффа.

В качестве второго тома сборник числится исключительно по техническим причинам: функционал настроек не предусматривает какой-то специальной позиции внутри цикла, подходящей для таких случаев. По мере появления других книг, «Истории…» будут понемногу смещаться вниз, оставаясь бонусом к главной линии.

Хронологически действие книги разворачивается за несколько лет до событий, описанных в романе «Айрин». Тем не менее, читать «Истории...» можно как до «Айрин», так и после, и даже в качестве абсолютно самостоятельного произведения.

Приятного чтения!

Тени Маашрага

I

— А погода-то сегодня нас не щадит, — незлобиво проворчал Бел Им-Трайнис, утирая пот со лба. — Клянусь Ильэллом, скоро я растекусь внутри доспеха, словно кусок масла в печи!

Когда он шевелился, солнечные лучи, ярко пылавшие на полированной стальной чешуе, рассыпались десятками ослепительных бликов.

— Разве рыцарю не следует с кротостью превозмогать невзгоды и лишения, благодаря небо за ниспосланные испытания? — певуче отозвался его спутник, невысокий человечек хрупкой комплекции и непонятного возраста.

Им-Трайнис, выделявшийся ростом и могучим сложением даже среди сильнейших воинов приграничья, а рядом с попутчиком и вовсе выглядевший горой, глянул сверху вниз, флегматично размышляя, не насмехается ли тот над ним. Лица спутника не было видно, а созерцание скрытой капюшоном макушки ничего рыцарю не сообщило. Вдобавок, по характеру Бел отличался редким добродушием и следовало здорово потрудиться, чтобы вызвать у него серьёзные подозрения или рассердить. Потому он лишь невозмутимо поинтересовался:

— С чего вы взяли, почтенный Сиоайл?

— Так утверждается в книгах вашей страны, которые я успел прочитать за время путешествия от морского побережья до границы. Рыцари — благороднейшие из мужей, доблестно защищающие слабых и наслаждающиеся невзгодами, закаляющими характер. Мечта каждого рыцаря — пострадать за правое дело и мучительно погибнуть во славу справедливости, любви и богов. Разве не так?

Им-Трайнис хохотнул:

— Неужто полоумных стали посвящать в рыцари?! Уж простите, любезный Сиоайл, но читали вы какую-то несуразицу!

— Вот как? А мне показалось — настоящие истории про жизнь королевства, полные мудрых нравоучений для благородных особ…

Белу послышалась новая насмешка; чуть нахмурив светлые брови, он покосился на спутника. Тот ответил невозмутимым взглядом огромных, сапфирово-синих глаз, в которых ничего нельзя было прочесть. Вздохнув, рыцарь отвернулся.

Надо же было графу именно его отрядить в сопровождающие!

На порозовевшем от жары лице Им-Трайниса промелькнуло выражение лёгкой досады.

Из всех приближённых владетеля Фирайве он находился на особом счету. В отличие от прочих рыцарей, Бела никогда не касалась служебная рутина. Изредка витязь выезжал с Арп-Хигу в качестве телохранителя, в остальное же время был предоставлен самому себе. Граф призывал его, лишь когда требовалось доверенное лицо для выполнения какой-нибудь особо важной, деликатной либо опасной задачи. Или, как случалось чаще, — сочетающей все эти качества. Им-Трайнис с лихвой отрабатывал щедрое содержание, успешно справляясь с самыми сложными миссиями. И к чему пришёл в итоге? Он эскортирует менсаконца!

Бел снова вздохнул; в его бледно-голубых, точно выгоревших на солнце, глазах плескалась тоска.

Неудовольствие рыцаря можно было понять. Хотя, волей судьбы, Белу и доводилось сталкиваться с загадочным чаще, чем другим, всё же он до смерти не любил всякую чудесовину, которая нет-нет, да проявляла свой невообразимый лик в приграничье. То, что в столице и других краях давно превратилось в легенды, здесь могло показаться воочию. Теперь же тайна в человеческом образе ехала рядом с ним на серой легконогой лошади.

Почтенный Сиоайл прибыл в Фирайве с верительной грамотой от дальнего родича Арп-Хигу. Выполняя просьбу, изложенную в письме, граф любезно встретил гостя. А провожая в путь, снарядил отряд, которой должен был оберегать менсаконца во время путешествия к границе Эмайна. Тут вежливый и покладистый Сиоайл упёрся, заявив, что не нуждается в свите. Граф настаивал, ссылаясь на опасности приграничья и обязательства перед родственником. После долгого спора, напоминавшего поединок искушённых дипломатов, менсаконец нехотя согласился на одного-единственного телохранителя.

Им-Трайнис без энтузиазма воспринял приказ Арп-Хигу заботиться о госте, покуда тот не встретится на заставе с пришельцами из дальних краёв. Тем не менее Бел учтиво поклонился, быстро собрался и покинул Фирайве бок о бок с представителем самого загадочного народа на свете.

Хотя менсаконцы путешествовали всюду, никто не мог похвалиться тем, что побывал на их родине. Самые опытные мореходы, караванщики и купцы не ведали, где находится эта страна. Более того: никто даже не знал её истинного названия. В большинстве королевств таинственный дом синеоких называли Менсаконом — словом, пришедшим из старого языка Земли Межокеанской, означавшим «Невидимая страна» или «Спрятанный край».

Вдобавок ко всему, менсаконцы слыли сведущими в колдовских науках. И хотя вряд ли бы сыскался очевидец проявления чародейской мощи хоть одного представителя этого народа, жители большинства стран поголовно могли поклясться, что менсаконцы — волшебники. И в доказательство привели бы пару историй, случившихся «где-то очень далеко».

Бел Им-Трайнис тоже слыхал подобные байки и вероятность того, что он путешествует с кудесником, особенно ему не нравилась.

Время шло, полуденное солнце, чуточку помедлив, начало клониться к западу.

— Вскоре будем в Фумине, — сообщил Бел спутнику. — Заночуем в тамошнем трактире, а завтра ещё до обеда окажемся на границе.

— Мне казалось, к заставе можно приехать раньше, — повернул прикрытую капюшоном голову Сиоайл.

Это была очередная тайна менсаконцев: никто