кругах. — Ответила я — В тех, которые не умеют пользоваться компьютером.

— Сейчас все умеют им пользоваться. — Обиженно парировал он — Ну ладно, слушайте.

Он торжественно открыл первую страницу, заботливо пригладил её, надел очки и начал читать:

Про золотой круг мне рассказал мой дядька Пантелей, а тому рассказал его дед, а деду его дед, который был сыном Ефима, про которого я и хочу рассказать. Давно это было, лет сто пятьдесят назад. Тогда дорогу строили до Благодатной, просеку рубили для неё, вот и согнали крестьян на работу со всех окрестных деревень. Татищев самолично приезжал к горе, он тогда был начальником государевых заводов на Урале. Очень тогда впечатлила его гора из магнитного железняка, нет такой второй на Урале. Ему показали, как железный инструмент держится на отвесной поверхности горы, и не падает. Он-то и дал горе название в честь императрицы Анны, её имя с древнееврейского языка переводится, как Благодать. Гора эта вёрст на двадцать отстоит от Уральского хребта. Я прямо так и представляю, как стоит такая одинокая красавица, с двумя верхушками, окружённая со всех сторон лесами, издалека её видать. На южной вершине её возвышаются две голых скалы, сплошное магнитное железо. С западной стороны скала спускается отвесной стеной, саженей на сорок.

Ефим тогда был ещё пятнадцатилетним парнем, когда переехал со своей семьёй в мансийскую деревню Ватино, которая стояла на реке Баранче. Что погнало их семью в эту деревню, прадед Пантелея уже не помнил, но поговаривали, что отец их с другими мужиками разбойничеством на дорогах занимались, а с одного обоза, который они разграбили, сбежал мужик. И вот, чтобы их не узнали, да не схватили, да на каторгу не отправили, они и повезли свои семьи далеко на Урал. Название места, откуда они приехали, он тоже не запомнил. Но семья Ефима приехала и осела в Ватино, места им понравились, и они отстроились там, хозяйство завели. Степан Чумпин, который и показал железную гору шихтмейстеру Сергею Ярцеву, как раз из той деревни был, из Ватино. Но к тому времени, когда Ефим с семьёй в деревню приехали, Степан Чупин уже не жил в Ватино, а получив немалую сумму из казны за открытие такого богатого месторождения руды, отправился дальше, на север Урала, и никто его больше не видел. В ту пору уже гору Благодать начали исследовать, приехали туда геодезист с надзирателем лесов Куроедовым, составили план местности, наметили, где проложить дорогу. Вот и собрали по деревням народ, чтобы просеку прорубить для дороги, и Ефим нанялся туда лесорубом. Нагнали-то много народу, да порядка мало было, и кормили плохо. Горный чиновник Арцибашев вороватый был, всё норовил в свой карман побольше положить, поэтому порции были маленькие, как будто вовсе не для мужиков, а для детей малых предназначались. Продукты порой испорченные подвозили, люди ходили полуголодные. А полуголодный люд много ли наработает! Вот и стали разбегаться людишки по своим деревням. А Ефим сызмальства не был избалован, мог пропитание себе в лесу найти и без оружия, хоть зимой, хоть летом, с голоду не пропадёт. Да и когда они переехали в Ватино, он сразу подружился с вогулами, это местные жители, многие их премудрости перенял. Местные жители хорошо приняли Ефима, с ними он и на охоту, и на рыбалку ходил. Ефим молча терпел все лишения и неудобства, полгода без выходных махал топором с рассвета до заката. Да однажды ему ногу зажало толстой веткой, нога распухла, даже наступать не смог он на неё. Вот его и отправили с обозом домой, чтобы он подлечился. А там у него местная зазноба была, вогулка Нена. Как только довезли его до дома на телеге, он с матерью поздоровался, и поковылял к дому этой Нены. Та увидела его из окна, выскочила, стоят они, друг на друга смотрят. А у вогулов детей рано женили, в пятнадцать-шестнадцать лет они уже вполне готовы были создать семью. Вот и задумал отец Нены, Куща, а он был старшиной поселения, выдать дочку свою за вогула из соседней деревни. Да только Нена, хоть и была всегда покорной дочерью, да характер свой в этом вопросе показала настоящий северный, несгибаемый. Куща для порядка поругался, но потом смирился, и противиться счастью дочки не стал. Заслал Ефим сватов к Нене, а так как он жалование получил хорошее, то и выкуп получился достойный. И пока Ефим с больной ногой своей на работу не был востребован, их с Неной быстренько и поженили. Почти месяц молодожёны прожили в деревне, наслаждаясь своим счастьем. Настала пора Ефиму собираться снова на вырубку, нога у него зажила, и он больше не хромал. А в последний вечер, перед отбытием Ефима на работу, позвал его Куща в свой дом. Сказал, чтобы один приходил, без жены. Удивился Ефим, но послушал своего тестя, пришёл один.

В доме у тестя перед очагом сидел худой высокий старец, опёршись на странный посох, навершие которого было выточено в форме головы филина. Как только Ефим поздоровался с ним, сел с ним рядом, старец повернулся к Ефиму и долго изучающе смотрел на него. Потом молвил:

— Добрый ты человек, Ефим, и много хорошего для людей можешь за свою жизнь сделать. — Он пошевелил угли в очаге своим посохом, вздохнул и начал свой неторопливый рассказ — В суровые края прибыла твоя семья, Ефим. Очень суровые. Когда светлый Нуми-Торум создавал нашу землю, его брат, сиятельный Хотал-эква, обиделся на него, что не позвал его на праздник, отвернулся он от него, поэтому с тех пор солнце так ненадолго заглядывает в эти края. А потом они помирились, и Хотал-эква старается, чтобы наше лето, хоть и короткое, успело дать нам свои дары, и мы бы запаслись ими на всю холодную зиму с избытком. Щедр наш край, пусть он не всегда к нам милостив, но и прощает от всего сердца, зла ни на кого не держит. Имя моё Йиби-ойка. Хочу, чтобы ты услышал моё предостережение.

Когда-то давно древний камень-огонь превратил большие камни в наши горы. После этого старшая дочь верховного владыки Нуми-Торума, северная гагара с игольчатым клювом, положила камень-огонь на вечное хранение глубоко в недра гор, под их основание. Сверху подземные воды его омывают, спокоен камень-огонь, никто не тревожит его. Да только не углядела она, что от камня-огня отпала малая песчинка, и ушла вместе с подземными водами через болота и реки далеко от сотворённых гор. А пока песчинка пробивалась через наши болота, на неё наступила босой ногой Сорни-эква, золотая баба, когда шла в гости к своему другу, дикому Учи, лесному великану. И в том месте, где Сорни-Эква вдавила песчинку в землю, наткнулась песчинка на чудной коричневый камень, упавший с неба, и встала из земли удивительная железная гора. Сорни-эква объявила себя её хозяйкой. Золотой трон себе там поставила. Да только эту гору уже