своей дочерью.

Несмотря на мою затуманенную чем только можно голову, мозг отказался принимать данный факт, и я просто провалилась в темноту, напоследок успев подумать об одном. Вот и дождалась того, что так отчаянно искала и желала в последнее время.

Отправиться в последний путь вслед за моими подругами…

Глава 1

Глава 1

Очиститься от грехов

Грех не в темных помыслах,

а в нежелании тянуться к свету.

Слова автора

Самая страшная тюрьма, откуда не сбежать

– это мир из наших собственных страхов и вины.

Слова автора

Если ребенок что-то «учудил»,

то сразу и смело наказывайте родителей.

Это они воспитали такого монстра.

Слова автора

Катя

Я слонялась по городу в поиске приключений на свою пятую точку. Так и оказалась в частном секторе с перекошенными домами и тихими улочками. Моросил дождь, и улицы были пустынны. Тишина, что стояла вокруг, немного даже пугала. Только я игнорировала предупреждающие посылы своего организма. Мои глаза отчего-то все время устремлялись на крышу церкви, которая, казалось, блестела, тем самым притягивая мой взгляд. Да и возвышающийся крест будто манил меня. Звал к себе. Не упуская его из виду, я направилась к святому месту. Да, да, я давно на своей жизни поставила крест. Жирный, черный. Только почему-то сейчас меня манило к нему. Проворонив лужу на тропинке, наступила на нее. Через ткань кроссовок грязная вода попала внутрь и намочила ноги. Но я не обратила на это внимание. Мне было наплевать на себя, но, видимо, душа все еще жила и хотела очиститься, раз я так спешилась к святому месту.

Ноги сами понесли меня к церкви. Оказавшись за перекошенным забором, замерла, будто ноги вросли в бетон, что застыл мгновенно. Меня словно под дых ударили. Бутылка выпала из рук, но не разбилась, лишь обдала меня грязными каплями, испачкав джинсы. В голове мелькнула мысль: “Как меня не забрали в вытрезвитель служители правопорядка, пока я шла сюда?”, но она тут же пропала. Значит, удача была на моей стороне. Шагнула к высокой, но не широкой двери. Меня словно за веревки тянуло внутрь, хотя внешне здание церкви не вызывало доверия. Новая крыша совсем не подходила к заброшенном участку церкви: весь в прошлогоднем бурьяне и листьях, с заросшими тротуарами, как и с покосившимся забором с дырами.

− Куда, окаянная?! – бабушка, которая сидела возле двери, крикнула мне в спину, когда я преодолела ступеньки и уже взялась за ручку двери. Только вот у меня не возникло желания остановиться. – Ой, дурная совсем. Возьми платок! Голову хоть прикрой. Принесла же с утра пораньше такую...

Какую такую бабка не договорила, ну хоть мне на плечи закинули уже выцветший платок. Накинув его на голову, завязала под ворчание пожилой женщины. Преодолев предбанник¹, я немного опешила. Храм был пустой, ни единой души, не считая батюшки, который копошился возле горящих свеч. На мой приход он не обратил никакого внимания, продолжая выполнять свою ежедневную работу. А я не знала, как себя вести и что вообще принято делать в церкви. Прийти-то пришла, но теперь хотелось сбежать, словно я была здесь лишней деталью, которую проще выкинуть, чем куда-то пристроить.

− Неуютно тебе? – услышала мужской голос и, повернув голову, увидела рядом с собой батюшку.

Вздрогнула. Когда он оказался рядом? И так бесшумно еще. В пустом зале церкви каждый шорох увеличивался во сто крат, но ему каким-то чудом удалось неслышно приблизиться ко мне.

− В первое время всегда так – словно ты чужой здесь. Будто тебя отсюда выталкивает неведомая сила, но ты все равно остаешься, − не дождавшись моего ответа, батюшка ответил сам же. – Но обожди немного, и ты не захочешь отсюда уходить. Выдохни, осмотрись и ни о чем не думай.

Батюшка не стал более докучать меня и вернулся к своему прежнему занятию. На этот раз я отчетливо слышала шорканье, пока он шел к догорающим свечам. Мужчина в рясе продолжил свою кропотливую работу. Я отчего-то не смогла отвести взгляда от батюшки. Его монотонные и неспешные движения завораживали. Он убирал почти догоревшие свечи, очищал большой подсвечник (речь идет о канделах) кисточкой, смахивал их в специальный контейнер, затем передвигался к следующему. Со стороны казалось, что все это он делал с любовью и заботой. Правда, что-то все равно меня смущало, но я не могла понять, что именно. Все это время я стояла чуть ли не посередине церкви и словно завороженная каким-то чудом наблюдала за тем, как батюшка очищал подсвечники перед иконами. Теперь чувство, что я здесь не к месту, прошло. Наоборот, хотелось пройтись, осмотреться и даже найти себе хоть какое-то применение. Помочь. И я рискнула.

Пройдя по периметру церкви, вдоль икон и больших подсвечников, в одном из углов я заметила кабинку. Подошла поближе и поняла, что тут люди исповедовались. Это считалось «модным» на Западе, но видимо повальное веяние решили применить и у нас. На что только не идут люди, чтобы заманивать других людей в свои сети.

Любопытство подтолкнуло меня подойти к самой кабинке, и я зашла внутрь. Стоило мне опуститься на скамью, как разделяющая нас шторка на решетчатом окошке сдвинулась в бок. По другую сторону кто-то был. Но кто? Батюшка же остался в зале. Или?..

− Согрешила, дочь моя Катерина? – не дав мне одуматься, прозвучал вопрос.

Я сглотнула. Откуда ему знать мое имя и мои грехи? Но голова после бессонной ночи соображала неохотно, и я, ничего не подозревая, решила довериться человеку за шторкой. С незнакомцем всяко легче поговорить о своей боли, чем с родными, и услышать в ответ горькие слова: «Дурью маешься, вот и все! Поболит и пройдет.» Это как мимолетный попутчик в поезде.

− Да, − прошептала я, не сумев остановить поток слез. – Я убила своих подруг…

Только на мои слова батюшка, или кто там находился за перегородкой, даже не отреагировал, словно он такие признания слышал каждый день и не по разу. Ни шороха, ни вздоха, ни обвиняющих слов, и я продолжила дальше.

– Я убила своих подруг… − и словно на одном дыхании рассказала все.

Начала с истории нашего знакомства с девочками и до сегодняшних дней, как я оказалась здесь. Особое внимание уделила вечеру, когда не