праздничным игристым напитком. В процессе оказалось, что закусывать этот напиток мандаринами была плохая идея, эти цитрусовые казались невыносимо кислыми, но от конфет и пирожен ее воротило со времен работы в кондитерском цеху, а больше дома кушать ничего не было.

Когда Глеб уезжал у Яны вечно в холодильнике было "шаром покати". Она никогда не любила готовить для себя одной. В редких случаях варила суп, а так, в основном обходилась фастфудом и фруктами.

И даже ради большого праздника, она не собиралась кухарничать. Никогда прежде она не оставалась на Новый Год одна. И на душе было странное чувство, от того, что на дворе тридцать первое декабря, а у нее во рту ни крошки оливье. Ждать полуночи она, конечно же не стала. Посмотрела, посмотрела поздравления президента предложенное для Дальнего Востока, осушила очередной бокал, за все доброе и легла, спать уже днём. В надежде, что голову в голову будут меньше лезть тревожные мысли о том, как там ее любимый Глебушка.

Так чудНО было осознавать, что ее любимый муж сейчас, там где на градуснике + 27,23. шрахается по самым ядовитым на земле джунглям, мучаемый москитами. В этой кажущейся нереальной Боливии. И взбрело же в голову придурковатому московскому олигарху отправлять людей в Южную Америку в сезон дождей. Яне было смешно даже думать о том, что какой-то великовозрастный богач готов выбросить на ветер миллионы рублей, на поиске каких-то там то ли сокровищ, то ли божков она не особо-то вникала.

Впрочем сам Глеб относился ко всему этому крайне серьёзно. И радовался тому, что принимает участия в таких походах. Из поездок он всегда привозил много всякой рухляди и впечатлений.

Но ни то, ни другое Яну не интересовало. Кому нужны эти лежалые в земле браслеты, сколотые тарелки и статуэтки не наших богов? "Да за эти "сокровища" и сто рублей на блошином рынке не выручить, только квартиру зря захламляют!" — думала простушка Яна.

Осипов нормально воспринимал безразличие жены к своей работе. Его даже забавляло, что между, серьгами эпохи бронзового века и штампованными серебряными сережками из какого- нибудь сетевого ювелирного магазина, его жена с радостью выберет второе.

Слава Богу, что их работодатель — Виталий Валентинович Левда разбирался и в украшениях и в древностях, горазда лучше чем его молодая жена. Правда, археолога немного смущало, что их поиски всегда нацелены не столько на поиск предметов имеющих историческую ценность, сколько на артефакты связанные с мистицизмом и эзотерикой. Это не очень то, нравилось Осипову, ну что они отряд Аненербе что ли?

* * *

За время разлуки Глеб и Яна очень редко переписывались в мессенджерах и лишь два раза пыталась подключиться по видео связи. Чаще всего Глеб находился далеко от цивилизации, а когда все же удавалось выбраться в город интернет там был очень слабый и очень дорогой. Спутниковый телефон был, но звонки по нему совершали только очень короткие и то, если что действительно важное нужно было узнать у родных. О здоровье или у кого жена рожает, ну или по праздникам.

Сегодня было четырнадцатое февраля и Яна надеялась, что Глеб позвонит, хотя вряд ли. Разница между Сукре и Москвой семь часов и когда Яна шла на работу, у них там в Южной Америке была глубокая ночь.

У девушки сердце сжималось, стоило ей только представить, какого ее мужу сейчас! Когда приходиться терпеть тропические ливни, и лишенную всякого комфорта походную жизнь. Если уж здесь у них в родном Подмосковье просыпаться рано в пасмурную погоду было намного сложнее, да и вообще выходить из дому, когда за окном осень слюнявит город как леденец настроение было депрессивное, но ничего не поделаешь.

Осипова в холодное время года особо не выкобенивалась и одета была по погоде. Хотя, зонт она терпеть не могла и никогда его не носила.

Вот и сегодня от дождя ее защищал капюшон от болоньевой безрукавки. Новая она была синяя-блестящая, но теперь сносилась и стала напоминать по цвету комбинезон заправщика.

Под ней красный кашемировый свитер удачной длины, прикрывал габаритную задницу, а чёрные джинсы с начёсом береги от холода массивные ляхи. Яна шла, чуть ссутулившись, методично обходя все даже самые маленькие лужицы, чтобы не промочить свои мягкие теплые угги, которые хоть и имели толстую подошву, но на деле оказались обувью не практичной.

* * *

Погруженная в свои мысли девушка слегка обалдела когда, на ее пути как заградотрядовец возник двухметровый, коренастых здоровяк в коричневой, потемневшей от дождя дубленке.

От него так сильно пахло туалетной водой, что невольно возникала мысль, что он не просто душиться, но и нещадно поливает Oriflame Flamboyant свою стриженную "под машинку" башку. От этого свежего аромата включающего в себя, больше цитруса, чем лаврового листа, который впрочем, тоже хорошо чувствовался, Яне почему-то сразу стало страшно.

— Простите… — буркнула она спеша обойти этого возникшего из ниоткуда, как-будто потёмкинская деревня, пацана, который даже двадцатисемилетней Яне показался очень молодым.

— Бог простит — ответил наглый крепыш, улыбаясь при этом как торгаш, у которого только что получилось "наколоть" покупателя на кругленькую сумму.

— Вы чего? — Глупо спросила Яна, от растерянности не сумев сформулировать мысль. Ей хотелось сказать что-то грубое, чтобы этот молокосос сразу отстал, но в голове вертелась лишь фраза по типу советской комедии " Джентльмены удачи!":

" Ты это! А ты товой! — Чего т-того?! — Ты… это… не безобразничай!"

Осипова не успела опомниться как он поволок ее за собой, с ловкостью какую проявляют полицейский при задержании преступника.

— Пошли в машину! Тебя Виталий Валентинович ждет,! Да не упирайся, ты! Ничего он тебе не сделает, сто лет ты ему не нужна, ромовая баба!

— Ты обознался! Какой ещё нахрен Валентин Витальевич?! Отпусти ублюдок! Мне на работу надо, я сейчас заору! — Не смотря на грозный монолог, Яне приходилось переставлять ноги, незнакомец волок ее за собой как пойманную щуку к берегу, Девушка едва успела, а ее угги были теперь насквозь мокрые. Того и гляди, она сама сейчас упадет лицом в грязь.

— Ты жена Глеба Осипова? — наконец- то, догадался уточнить дуболом.

Яна похолодела — Я, а что случилось, что вы с Глебом сделали?? — Истерика словно брошенный в стекло камень пробила грудную клетку. Кажется еще ни рузу в жизни не была в таком ужасе бойкая Яна, чтобы сразу начала плакать, но истеричные слезы покатились из глаз в тот же миг как только этот бандюга упомянул имя любимого мужа.

— Успокойся, Виталий Валентинович, просто хочет с тобой побазарить на счет него, пошли быстрей!

Можно было