- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (42) »
Чоргорр
Ульгычан, или хроника турпохода
УЛЬГЫЧАН,
или
ХРОНИКА ТУРПОХОДА
1993 год от рождества Христова. Планета Земля.
Не все, то что сверху, от Бога... В.Высоцкий
Вспоминаются черные дни. Вспоминаются белые ночи. И дороги в те дали - короче, Удивительно близки они... А.Жигулин
Пролог
Нормальные люди в такие истории не попадают... Впрочем, начиналось все очень мирно: невинной приятельской вечеринкой. Редкие гости - Серега и Галка из Новосибирска - приволокли четыре коробки слайдов и два альбома с цветными фотографиями. Мы смотрели и облизывались: за последние несколько лет ребята успели исходить чуть не весь Север. Кольский, Полярный Урал, плато Путорана... - Куда этим летом? Серега сделал страшные глаза: - На Колыму! - и довольный произведенным эффектом развернул карту. Холодок побежал у меня по спине, отчетливо, как наяву представились сопки, редкие корявые лиственницы, спокойная водная гладь под холодным, прозрачным, очень высоким и чистым небом... - А можно с вами? - вот с этого, наобум заданного вопроса все и пошло.
Первая неделя
Несколько месяцев спустя столица Колымского края приветствовала четверых "проходимцев" - туристов. Представляю по порядку: Серега, Галка, моя лучшая подруга Ладка и я, ваша покорная слуга. В аэропорту нас встречал руководитель группы: давний приятель Серегиных родителей, Игорь Федорович Басов. Он тут же обрадовал нас, что идти предстоит впятером вместо десяти человек по плану: рюкзаки будут ой-ой-ой. Но зато погода стоит - давно такой не было, и грибов... Осмотр города отложили на потом: прилетели под вечер и на следующий день, рано утром, уже покинули "цивилизацию". Попутный грузовичок бодро бежал по Колымской трассе, против ожидания не огороженной по обеим сторонам колючей проволокой, с чистейшего неба ласково пригревало солнышко, тяжеленные рюкзаки мирно лежали на дне кузова и не просились на спины - все было ok. Грузовик вез продукты на метеостанцию, от которой как раз должна была начаться пешая часть нашего маршрута. Ехали с остановками целый день, заночевали там, а поутру вышли. За полдня поднялись на безымянный перевал, в последний раз оглянулись на крохотные, словно игрушечные постройки - и с того момента неделю бродили по диким, дивной красоты горам, не встречая ни души. Все так же ясно светило солнце, в зачарованной тиши лишь ветер пел свою извечную песню, да глухо шумели на перекатах обмелевшие к осени реки. Белые ночи закончились, но до равноденствия было еще далеко: светлого времени за глаза хватало и на ходьбу, и на нехитрые хлопоты вечером у костра. Рюкзаки, как положено, с каждым днем легчали, а сами мы постепенно привыкали к их тяжести. Жалеть об оставленных в городе волевым решением Старшого продуктах пока не приходились. Жрачка росла буквально под ногами. Почти каждый вечер - внеплановый грибной суп, на второе - каша с толченой черникой. Иногда Старшой и Серега разнообразили наше меню свежепойманной рыбой. С трудом верилось, что этот туристский рай и проклятая планета Колыма - одно и то же. Впрочем, ИФ - так я для краткости буду звать Старшого - вполне сознательно и целеустремленно вел нас в обход любой "населенки": нынешней и бывшей. Он обожал свою родную тайгу и хотел, чтобы Колыма запомнилась нам именно такой: прекрасной, дикой и чистой. Когда я вспоминаю рассказы, которыми он тешил нас на каждой стоянке, а иногда и просто в пути - меня не покидает ощущение, что ИФ был лично знаком со всеми ее обитателями. Для каждого камня, дерева, пробивающегося из-под скалы родника у него имелось в запасе имя и какая-нибудь особая история. Лишь одной темы он не любил касаться - лагерной, хотя рассказал кое-что, дабы охладить наше нездоровое любопытство. Отец ИФ в 38-ом году был арестован как "враг народа" и исчез. Спустя девять лет мать каким-то образом разузнала, что он жив, и вместе с десятилетним Игорем уехала к мужу на Колыму. На Материк родители ИФ больше не вернулась. Поздней осенью 49-ого погиб, так и не увидев свободы, Федор Головин, его отец. Еще через несколько месяцев мальчишка остался круглым сиротой: зимней ночью, в мороз и пургу, Нонна Головина вышла из пристройки, в которой они ютились - а нашли ее только весной. Сам Игорь остался в живых благодаря одному местному охотнику. Вот о ком ИФ рассказывал много и с удовольствием: по крайней мере половина лесных баек имела в качестве главного действующего лица дядю Филю Басова. - Мне всю жизнь везло на хороших людей. Дядя Филя вложил в меня - мало кто в родных детей столько вкладывает. Сам - едва грамоте знал, а мне помог и на Материк уехать, и высшее образование получить. Он же меня и таежной науке учил - жалею теперь, что так и не постиг ее в совершенстве. Вообще, мудрый был старик и доброты немереной: мне до него ой как далеко. До сих пор с гордостью ношу дяди Филину фамилию, да простят меня покойные родители... - Игорь Федорович, а зачем было уезжать, если вы так тайгу любите? - Да я, дурак, слишком поздно понял, что мне без нее не жить. Уезжал в теплые края - думал никогда не вернусь. А сколько лет блукал по всему Союзу - нигде такой красоты не видел. Смолоду-то хоть много с дядей Филей по тайге мотался, крепко ее недолюбливал. Бывало, начнешь миску в реке с песком оттирать - сплеснешь - на дне золотые блестки. Сразу вспомнишь, сколько народу за этот металл загублено, отца с матерью вспомнишь - и глядеть по сторонам не хочется. А вокруг, если весна - рододендроны цветут: все сопки желтые, если осень - лиственницы в золоте... Как наваждение какое-то. Сбежал. Только что тайгу винить за беды, которые мы, люди, сами изобретаем на свою голову. Ей до нас дела нет: у нее своя жизнь, своя тайна. Как у моря, как у пустыни. Любить ее надо, тогда и жить здесь будет не в тягость. Любить изо всех сил человеческих. Серега, которого всегда раздражала излишняя, с его точки зрения, патетика, не упустил случая съязвить: - Жена-то вас к тайге не ревнует? - Случается иногда, - ИФ ласково, чуть печально улыбнулся, игнорируя Серегину "шпильку". Солнце золотыми искрами вспыхнуло в его изжелта-серых, светлых до прозрачности глазах, и я в тот миг ясно ощутила: ИФ здесь даже не просто дома. Каким-то образом ему удалось стать неотъемлемой частью этой тайги и гор. Редко такое дается современному человеку! Вспомнилось Гриновское "Сердце пустыни" и, вроде бы не к стати, Толкиен. Хотя... Если разобраться, не так уж не к стати.
Впервые - именно со страниц "Хоббита" повеял мне в лицо ветер дальних странствий. Я тогда еще читать толком не умела, но горы, дикие горы, полные чудес, уже приворожили меня. Автор
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (42) »