***
Я обнаружил, что сижу у пруда. Моя Никогда-Не-Даши сидела там, но что-то было не так.
Я чувствовал, как ее печаль проникает в мои кости. Ее одиночество пронзило мою душу.
— Что не так?
Она отказывалась смотреть на меня.
Я все еще не знал ее имени, но она наполнила меня покоем, светом. Прямо сейчас я все еще был собой.
— Поговори со мной, пожалуйста, — взмолился я.
Она посмотрела на меня, ее глаза покраснели.
— Я не могу говорить с тобой, потому что ты все еще слеп.
— Что это значит? — спросил я. Я хотел разозлиться, но что-то в ее присутствии делало это невозможным.
— На самом деле ты меня не любишь.
— Не говори глупостей. Я перепробовал все, чтобы быть с тобой. — Я знал, что ее не существует в этой жизни. Она существовала в загробной жизни, и я много раз пытался связаться с ней.
Она рассмеялась, и это было как музыка для моих ушей.
— Все? Ты ничего не сделал. Ты все еще слеп. — Она вытерла слезу с глаза.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Тебе нужно быть более конкретной.
— Более конкретной? Отлично. Но я отказываюсь больше этим заниматься, Блейк. Все, что ты делаешь, — приносишь боль. Такое чувство, что ты ломаешь меня.
— Я люблю тебя всем, чем являюсь, и всем, что у меня есть.
Недоверчивый звук сорвался с ее губ.
— Мне так не кажется.
— Это правда. Мои целительские способности всегда дают о себе знать. Я упорно борюсь. Это правда так.
— И, возможно, в этом твоя проблема. Я напрасно трачу свое время. Прощай, Блейк.
Я проснулся все еще на вершине холма под деревом, в голове у меня стучало так, словно кто-то сверлил мне череп.
Я не знал, что произошло после того, как потерял сознание. Люди праздновали, но это мало о чем мне говорило. Любая из сторон могла праздновать.
Когда я выпрямился, то почувствовал себя пьяным, и мне пришлось подождать минуту, чтобы обрести хоть какую-то устойчивость.
Хранилище было закрыто, и уголки моих губ изогнулись в побежденной улыбке. Я чувствовал, что добился успеха, но боялся расплаты.
Увижу ли я когда-нибудь снова свою Никогда-Не-Дыши? Она больше почти не приходила ко мне во снах.
С тяжелым сердцем я полетел обратно к Айзеку.
Я продолжал пытаться настроиться на разговоры внизу, но мой слух был повсюду.
Было ли это частью того, что я застрял? Если это было так, я найду способ справиться с тем, насколько это выводило меня из равновесия.
Я приземлился на заднем дворе Юрия. Здесь все еще была куча людей, и было странно не слышать, о чем они говорят.
Я вошел внутрь.
Айзек стоял, прислонившись к двери, ведущей в гостиную. Он держал стакан с соком, широкая улыбка озарила его лицо. Когда он увидел меня, его лицо вытянулось.
— Не думал, что ты вернешься.
— Блейк, где ты был?
— Я говорил тебе, что буду бороться с этим на каждом шагу, Айзек.
Он насмешливо наклонил голову.
— Блейк, о чем ты мне не договариваешь?
Я покачал головой.
— У меня чертовски болит голова, и мое выздоровление никак не хочет налаживаться.
Я услышала голос отца, доносившийся из телевизора, когда, спотыкаясь, шел в гостиную.
Все замолчали, пока я смотрел на экран.
— Как вы себя чувствуете? — спросил репортер.
Мой отец ухмыльнулся.
— Я всегда знал, что Ал что-то скрывает. С первого дня, как увидел Елену, я знал, кто она такая. В тот день для меня все обрело смысл. У моего сына есть настоящий всадник, и скоро на трон сядет настоящая королевская особа.
— Нет. — Это слово вырвалось у меня потрясенным шепотом.
— Хранилище открылось, Блейк, — пробормотал Айзек мне на ухо.
Нет, я потратил все свои силы, чтобы остановить это.
Я взбежал по лестнице в комнату Айзека, а он преследовал меня по пятам.
— Ты пытался помешать открытию хранилища, не так ли?
Я притворился невежественным.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты сказал, что собираешься драться. Сначала хранилище не открывалось. Что заставило тебя передумать, Блейк?
— Ничто не заставило меня передумать. Я был в нокауте.
— Блейк. — Он вздохнул.
— Я буду сражаться, Айзек. Даже если это для того, чтобы доказать, что она не принцесса. Но, похоже, я потерпел неудачу.
Между нами повисло тяжелое молчание. Айзек, наверное, думал, что я чудовище.
Айзек потер переносицу.
— Тогда, думаю, нам просто придется снова сразиться в другой раз.