Юрий Артемьев КОТ и К°. Книга четвёртая Луч света на закате старого мира

Часть первая

Предисловие

Человек — существо вредное и вечно чем-то недовольное… Вот странное дело… Сперва хочется, всего лишь, утолить голод и жажду, да укрыться от зноя и холода… Потом возникает потребность в безопасности. Ну, никак не охота сытому человеку бегать по лесам и прятаться от кровожадных монстров…

А когда говорят ему, что за морем есть место, где не будет ни монстров, ни других каких-то злобных буратин… Тут у человека снова возникает сомнение и внутренний протест… Зачем куда-то плыть, может и тут всё можно наладить?

Приходится уговаривать и объяснять, что жить, конечно, можно и тут, но… Есть много всяких «Но»… А то, что каждый день придётся жить настороже, в ожидании внезапного нападения пресловутых монстров, человека уже не волнует… «Ну, вы же нас защитите?»

Ага… Баба Яга… Это только начало…

Люди в основной своей массе, народ неблагодарный. Сделаешь добро бескорыстно — воспримут, как должное. Сделаешь снова — посчитают, что ты навсегда обязан так делать. Заберутся на шею. Сядут сверху… Да ещё погонять начнут: «Чё, встал? А ну, вперёд! Хватит бездельничать!»

И никто не задумается над таким вопросом: «А должен ли я им вообще помогать как-либо?»

Сразу вспоминается бессмертный наш Александр Сергеевич и его сказка-притча о рыбаке и рыбке… Там тоже не всё так просто… Гораздо глубже заложена мысль гения.

С виду там обычный рассказ о глупой и жадной старой женщине… Сначала ей не хватало для полного счастья, всего лишь нового деревянного продолговатого тазика для стирки… Потом она решила свои жилищные условия улучшить… Потом решила подняться по социальной лестнице на одну ступеньку, потом на несколько… Ну а после, амбиции зашкалили настолько, что решила глупая баба залезть на самую верхушку иерархической пирамиды. Да мало того… Захотела ещё и иметь при себе в услужении того, кто и так бесплатно дарил ей всякие ништяки…

И это я не про старика, который был всего лишь посредником между старухой и исполнителем её желаний… Его и так уже в последние пару заданий к телу бабы уже не допускали, а гнали с порога…

Чем всё это закончилось, знают даже малые дети… Осталась глупая баба с тем, с чем начала это восхождение. У разбитого корыта…

Но меня всегда поражал менталитет того самого деда, что сносил безропотно все оскорбления от опостылевшей за многие годы жены…

Что это? Почему? Неужели любил по-прежнему, не обращая внимания на все её поступки?… Или это чисто русское? Широта души и милосердие к убогим… Ведь иначе, чем убогой, и не назвать глупую женщину… Всё ей было мало. Всё чего-то не хватало…

Я бы уже на третьем этапе, не стал бы просить рыбку, сделать старуху столбовою дворянкой… Я бы просто поменял старуху на покладистую молодуху, и все дела…

Хотя… И тут тоже возникают грабли о двух концах… Молодуха ведь тоже… Посидит-посидит… Подумает-подумает… Да и начнёт требовать от старика того-этого…

А старику и в старом доме у синего моря было вполне комфортно… Есть дом, есть жена, есть рядом море и рыба… Что ещё надо, чтобы встретить старость?…

Пролог

На Фолклендах становилось тесновато… Горизонта не видно за обилием разномастных кораблей… Люди на берегу суетятся и мечутся туда-сюда… Все заняты чем-то важным и нужным. А я опять слоняюсь без дела… Нам с девочками выделили дом бывшего пастора… Никто больше не осмелился жить в доме этого людоеда… А я чего? Я ничего… Дом-то не виноват в том, что в нём жил эдакий нелюдь… Призраки невинно убиенных детей и женщин нас не тревожили по ночам… А перед тем, как заселиться, я всего лишь попросил всё из дома вынести и сжечь… Вот готовить пищу и есть из того, чем пользовался каннибал, я не захотел. А стены? Стены — они не им строены были… Так что стены не причём…

Алехандро, Бенджамин и Артур наслаждались всеми прелестями медового месяца. Хотя у Светланы с Артуром это был уже не первый медовый месяц в жизни… Но это было в той, в другой жизни… Разве это важно сейчас?

Всем рулили Борис Липатов, Николай Круглов и Хенри Вениг… Последние двое неплохо спелись… Хотя были по виду абсолютными противоположностями друг другу. Высокий и сухой Круглов и невысокий крепко-сложенный Вениг, смотрелись, как пара клоунов на арене цирка. Только вот клоунами они не были. Жёсткие и решительные профессионалы своего дела… И оба знали, как поддерживать дисциплину среди собранных с половины мира людей. А Борис Липатов вёл себя более тихо и незаметно… Но я ни на миг не сомневался, что этот комитетчик держит руку на пульсе всех событий нашей разросшейся общины…

Прибывшие с Кубы новые граждане нашего нового мира, пока держались немного обособленно… К ним присоединилось ещё немало жителей Доминиканы, Венесуэлы, Бразилии, которых кубинцы подобрали по дороге… И не только из этих стран… Были и панамцы, и мексиканцы… Даже из бывшего США несколько человек…

Я пытался поговорить на эту тему с Алехандро, но кубинский капитан посетовал на то, что теперь кубинцами командуют другие люди…

— Амиго! Но это же чушь какая-то… Ты считаешь, что это правильно? Кто они, эти люди?

— Я понимаю, Саша… Но, что я могу сделать? Мои звёзды на погонах поменьше, чем у них… Если бы они, как ваши генералы и полковники, сели бы на один корабль, да и исчезли куда-то на просторах мирового океана… Мои бойцы — все за меня и за тебя, El mago… Но те, кто не был с нами всё это время… Я им никто…

— Ну и оставались бы они на Кубе… Там бы и командовали…

— Там всё плохо, как ты и говорил. Стало очень холодно. Даже снег был уже… И радиационный фон плохой, когда ветер дует со стороны США.

— Ну а раз они принимают нашу идею, то и жить должны по нашим правилам, а не устанавливать свои законы на нашей общей территории…

— Саша! А ты хочешь, чтобы все жили по твоим правилам?

— Нет. Не по моим… Правила должны быть общие для всех… Ты же помнишь, что мы с тобой говорили? Нет ни иудея, ни эллина…

— Да-да… Помню… Русский с кубинцем — братья навек.

— Немного не так… Вот смотри… Родится у Айлы ребёнок… Или у Марии… Кто он? Араб? Анголец? Русский?

— Русский, конечно… Ты же русский…

— А у вас с Ве́сной?

— Это сложно… Он будет и кубинец и серб… И русский…

— Почему?

— Ну, нам с ней по-русски проще общаться…

— То есть, язык общения — это и есть показатель нации?

— Но я же не